Книга Длинного Солнца

— Я — Шелк, но я не могу это доказать. Если ты будешь искать кого-нибудь, кому ты доверяешь и кто знает меня, это займет времени больше, чем у меня есть; так что, вместо этого, я прошу тебя. Предположим — хотя я клянусь тебе, что все наоборот! — что я не Шелк. Тогда я — и это, конечно, чистая правда — бедный молодой авгур, который нуждается в твоей помощи. Если ты не хочешь помочь мне ради меня, или ради бога, которому я служу, умоляю тебя, сделай это для самой себя.

— Я не могу атаковать без приказа бригадира Бизона.

— Ты и не должна даже с ним, — сказал ей Шелк. — За теми мешками с песком стоит бронированный поплавок. Я даже вижу над ними его турель. Если твои люди пойдут в атаку, они попадут прямо под его огонь; я видел, что может сделать жужжалка.

Юная женщина выпрямилась во весь рост, став только на пядь с половиной ниже его.

— Кальде, мы атакуем, если получим приказ.

Орев одобрительно качнул головой:

— Хорош дев!

Поглядев на спящих за баррикадой детей от двенадцати до пятнадцати лет, Шелк покачал головой.

— Они слишком молоды. — (Само́й юной женщине не могло быть больше двадцати.) — Но они будут сражаться, если их повести, и я поведу их. — Шелк ничего не ответил, и она добавила: — Но это не все мои люди. У меня еще есть несколько мужчин, и некоторые из них с карабинами. А большинство женщин — все остальные женщины, я должна сказать — борются с пожарами. Ты удивился, увидев, что я командую, но генерал Мята — тоже женщина.

— Да, и этому я тоже удивляюсь, — сказал ей Шелк.

— Люди хотят сразиться с офицерами-мужчинами. Кроме того, женщины Тривигаунта — знаменитые труперы, и мы, женщины Вайрона, ничем им не уступаем!

— Я бы хотел верить, — сказал Шелк, вспомнив доктора Журавля, — что наши мужчины не менее храбры, чем их.

Юная женщина была потрясена:

— Они же рабы!

— Ты там была?

Она покачала головой.

— И я. Поэтому бессмысленно обсуждать их обычаи. Мгновение назад ты назвала меня кальде. Значит ли это?..

— Лейтенант. Сейчас я лейтенант Лиана. Я использовала этот титул только из вежливости. Если хочешь мое мнение, я думаю, что ты не врешь. Авгур не станет врать, и еще эта птица. Говорят, что у тебя есть домашняя птица.

— Шелк здесь, — сообщила ей птица.

— Тогда сделай так, как я прошу. У тебя есть белый флаг?

— Чтобы сдаться? — оскорбилась Лиана. — Конечно нет!

— Знак перемирия. Ты можешь его сделать, привязав к палке белую тряпку. Я хочу, чтобы ты помахала им и позвала кого-нибудь с той стороны. Скажи им, что здесь находится авгур, который принес Прощение Паса твоим раненым. Это абсолютная правда, сама знаешь. Скажи, что он хочет пересечь баррикаду и сделать то же самое для их раненых.

— Они убьют тебя, когда узнают, кто ты такой.

— Возможно, они меня не узнают. И я обещаю тебе, что сам не расскажу им об этом.

Лиана пробежала пальцами по взъерошенным волосам; он сам делал то же самое, охваченный неуверенностью.

— Почему я? Нет, кальде, я не могу разрешить тебе рисковать собой.

— Ты можешь, — ответил он. — То, чего ты не можешь — стоять на своем вопреки всякой логике. Или я твой кальде, или нет. Если я кальде, твой долг — подчиниться любому отданному мной приказу. Если нет — жизни кальде ничего не угрожает.

Спустя несколько минут, когда она и молодой человек по имени Линзанг помогли ему забраться на баррикаду, Шелк спросил себя, разумно ли было призывать на помощь логику. Логика осуждала все, что он делал, начиная с того момента, когда Узик отдал ему письмо Гиацинт. Когда Гиацинт писала письмо, в городе было спокойно, по меньшей мере относительно. Она — никаких сомнений — собиралась походить по палатинским магазинам, остаться на ночь у Горностая и вернуться...

— Нет падать, — предупредил Орев.

Он пытался. Баррикада состояла из всего, что только возможно: кирпичи из разрушенных зданий, столы и прилавки из магазинов, кровати, бочки и тюки; насколько он видел, все они беспорядочно громоздились друг на друга.

На верхушке он немного задержался, ожидая выстрела. Труперам, засевшим за редутом из мешков с песком, сказали, что он авгур; к этому времени они уже должны знать о письме Пролокьютора. Увидев Орева, они могли понять, что он за авгур.

И выстрелить. Тогда будет лучше всего упасть обратно, к Лиане и Линзангу — или, если они промахнутся, лучше просто спрыгнуть.

Никто не выстрелил; он начал осторожный спуск, слегка осложненный рюкзаком. Узик не убил его, потому что Узик смотрел вдаль, был скорее политиком, чем военным, как и положено всякому высокопоставленному офицеру. Офицер, командующий редутом, скорее всего, моложе и без колебаний выполнит приказ Аюнтамьенто.

Тем не менее, он здесь.

Логика, однажды призванная, ведет себя как бог. Можно умолять бога появиться в Священном Окне; но если уж он пришел, его не прогнать, и любое послание, которое он дарует человечеству, нельзя игнорировать, скрывать или отрицать. Он, Шелк, призвал логику, и логика сказала ему, сейчас он должен быть в кровати того дома, который стал временной штаб-квартирой Узика, и делать то, в чем так отчаянно нуждается — отдыхать и лечиться.