Книга Длинного Солнца

— Я ценю это. Поверь мне, майтера, я это очень ценю. — Он заколебался, поглядел через открытое окно на волнуемую ветром зеленую лужайку и только потом опять заговорил:

— Я думал, что это могло быть платье Гиацинт, как я и сказал. На самом деле я даже надеялся на это, но нет, оно не может принадлежать ей. Оно почти подходит Синель, как ты и сказала, а Гиацинт намного меньше. — Круги, которые он перестал тереть, пошли вновь. — Как, по-твоему, называется материя?

— Син... Ого, теперь я понимаю, что ты имеешь в виду, и ты прав, патера! Платье сшито из синели, в точности как ее имя!

— Не из шелка?

Майтера Мрамор щелкнула пальцами:

— Я знаю! Она должна была сказать служанке свое имя, и та предложила ей платье.

— Она поцеловала меня, когда уходила, — заметил он. — Совершенно неожиданно, для меня. Ты должна была это заметить.

— Да, патера, заметила.

— Мне кажется, она хотела сообщить мне, что она с нами... что она поддерживает нас. Мастер Меченос тоже сделал какой-то жест, вероятно намекая на что-то связанное с фехтованием. В любом случае, ее поцелуй почему-то заставил меня задуматься о шелке — я имею в виду материю. Мне это кажется странным, но, возможно, ее юбка коснулась моей руки. И ты говоришь, что эта материя действительно называется синель?

— Синель — вид шелка, патера. Или, по меньшей мере, лучшие сорта синели, а остальные — что-то другое, они просто выглядят как шелк. Синель — вид пряжи, сделанной из такого пушистого шелка, который выглядит похожим на гусеницу. Если из нее выткать ткань, та тоже называется синель. Это иностранное слово, которое означает гусеницу, и шелковые нити плетутся шелкопрядами, которые являются разновидностью гусениц. Но, я уверена, ты об этом знаешь.

— Я должен поговорить с ней! — сказал он. — Не сейчас, но когда мы будем одни, и как можно быстрее.

— Хорош дев!

— Да, Орев. Действительно хорошая. — Шелк вновь посмотрел на майтеру Мрамор. — Мгновение назад, когда ты говорила с Лори, ты не хотела, чтобы мы покинули эту комнату. Ты не могла бы сказать мне, почему?

— Неужели я настолько прозрачна?

— Ты совсем не прозрачна; но я знаю тебя, и, если бы ты на самом деле тревожилась за меня, ты бы попросила его дать нам поговорить в спальне, где я мог бы лечь, и послала бы за врачом. Не думаю, что после смерти Журавля у Крови есть доктор; но Лори точно способен найти врача или послать за одним из врачей гвардии под флагом перемирия, вроде того белого, который стоит рядом с твоим креслом.

— Я должна была попросить его об этом, — с чрезвычайно озабоченным видом сказала майтера Мрамор. — И я все еще могу, патера. Я выйду наружу и найду его. Это не займет много времени.

— Не надо, я в порядке. Благодаря милости Фэа... — Слишком поздно забирать обратно общепринятую фразу. — Я восстановлюсь. Почему ты хочешь, чтобы мы оставались здесь?

— Из-за окна. — Майтера Мрамор махнула на него рукой. — Кровинка открыл его, когда мы были вдвоем, и я все время боялась, что кто-то озябнет и закроет его. Патера, ты наверняка знаешь Мукор. Она сказала, что именно ты послал ее ко мне.

Шелк кивнул:

— Она — приемная дочь Крови.

— Приемная? Не знала. Она сказала, что она — дочь Кровинки. Стояла ночь гиераксдня, было ужасно поздно... Патера, ты знаешь Асфодель?

Шелк улыбнулся:

— О, да. Маленькая веселая девчушка.

— Да, это она. Я постирала, видишь ли, и собиралась полить грязной водой мой садик. На самом деле растения любят грязную воду с мыльной пеной, для них она лучше чистой. Я знаю, что это звучит очень странно, но так оно и есть.

— Если ты так говоришь, значит, это должно быть правдой, я уверен.

— Так что я лила воду, понемногу на каждую грядку, когда Асфодель дернула меня за юбку. «Что ты делаешь здесь, дитя, в такой поздний час?» — спросила я ее. Она ответила, что пошла сражаться со всеми вместе, но Рог отослал ее обратно...

— Кот идти! — предупредил Орев. Шелк оглянулся, но не увидел ни одного.

— Рог послал ее домой, и правильно сделал, если ты спросишь меня. Она хотела знать, будет ли палестра в фелксдень.

— А потом, — медленно сказал Шелк, — ее лицо изменилось. Верно, майтера?

— Да. В точности. Ее лицо стало, ну, ужасно. Она увидела, что я испугалась — а я, конечно, испугалась, — и сказала: «Не бойся, бабушка. Меня зовут Мукор, я — дочь Крови».

Майтера Мрамор на мгновение замолчала, не уверенная, что он понял.

— Патера, говорила ли я тебе, что Кровинка — мой сын? Да, я знаю, что говорила, сразу после того, как мы устроили жертвоприношение на улице.

— Сын майтеры Роза, — осторожно сказал Шелк. — Насколько я знаю, ты тоже майтера Роза... по крайней мере, временами.

— Все время, патера. — Майтера Мрамор засмеялась. — Я объединила наше программное обеспечение. Во всем, что касается нас, сивилл, я — твой лучший друг и худший враг, одновременно.

Он неудобно пошевелился в удобном кресле Крови.

— Надеюсь, что я никогда не был врагом майтеры Роза.

— Но ты думал, что я была твоим, патера. И, возможно, я действительно была. Чуть-чуть.

Он наклонился к ней, скрестив ладони на изогнутой рукоятке трости Меченоса.