Книга Длинного Солнца

Я пошел в кухню, потому что иногда выкладываю все из карманов на кухонный стол, и он уже был на шкафе. «Птица дом», — сказал он мне с довольным видом; но он прыгнул на мое плечо, когда я уходил.

— Он, похоже, хороший трупер. — Саба откинулась на спинку отделанного слоновой костью кресла. — У вас здесь слишком много труперов-мужчин. Я еще не привыкла к ним, хотя многие из них сражаются достаточно хорошо. Я тоже сообщу вам новости, кальде, когда вы сообщите мне свои.

— Через минутку. Откровенно говоря, я боюсь, что вы умчитесь прочь, как только услышите их, а я хочу спросить вас об авгурах в Тривигаунте. Кроме того, Синель готовит кофе, и она будет разочарована, если мы его не выпьем. Она тоже хочет встретиться с вами — вы помогали спасти ее; она была одним из заложников Крови. — Видя, что Саба не поняла его, Шелк добавил: — Вилла за городом.

— О, там. Но мы пришли за вами, кальде.

— И спасли Синель, патеру Наковальня и мастера Меченоса — вы, генералиссимус Узик и несколько тысяч людей генерала Мята, должен я сказать.

Саба кивнула:

— Нас было мало, но мы сделали все, что могли. В любом случае, где Мята?

— Пытается превратить храбрых, но недисциплинированных и необученных добровольцев в гладко функционирующую орду, как мне кажется. Я сам пытался проделать такое, только в куда меньшем объеме — например с матерями детей из нашей палестры. Не завидую ей.

— С ними надо быть пожестче, иногда, — сказала ему Саба, с таким видом, как будто она наслаждалась этой стороной обучения. — Бывают моменты, когда все труперы — друзья. Но бывают и моменты, что тебе нужен карбай[78].

Шелк, разумно, не стал спрашивать, что такое карбай.

— Но все-таки об искусстве авгуров. Из того, что вы сказали, я понял, что в Тривигаунте его не практикуют. Правильно?

Саба наклонила голову, едва уловимое движение:

— Вы пытаетесь заставить богов любить вас и для этого режете животных. Мы так не делаем. И я не пытаюсь оскорбить вас.

— Я не оскорбился, генерал.

— Я — откровенный старый трупер и не претендую на что-нибудь большее. Или меньшее. Простой трупер, только старый. То, что происходит у вас, заставляет меня пытаться действовать как дипломат, и я делаю все, что могу. — Она громко засмеялась. — Но это не слишком хорошо, и я говорю это вам напрямик. Ваши обычаи кажутся мне повернутыми не в ту сторону, и я все время жду, что они повернутся туда, куда надо. Ну, например, возьмем ее. — Саба указала на Синель, которая вошла с подносом в руках. — Мужчина и женщина разговаривают, а женщина их ждет. Я не говорю, что такого нельзя увидеть у нас, но совершенно точно нельзя увидеть часто.

— Но вернемся к... — Шелк взял предложенную чашку. — Спасибо, Синель. Ты не обязана приносить нам кофе, и я не уверен, что генерал Саба осознает это. Иногда доброта и раболепие выглядят очень похоже, хотя они совершенно разные. Не хочешь ли сесть?

— Если я не помешаю.

— Конечно, не помешаешь. Мы будем счастливы твоему обществу, и я знаю, что ты очень хотела встретиться с генералом Саба. Она командует дирижаблем Рани.

— Я знаю. — Синель подарила Сабе улыбку восхищения.

— Она — одна из наших спасителей. После боя генералиссимус Узик сказал мне, что был восхищен эффективностью, которую ее птеротруперы продемонстрировали бригаде наших гвардейцев.

— Отборные бойцы, каждая из них, — самодовольно сказала Саба Шелку. — Жестокое соревнование, чтобы попасть в отряд. Берем только одну из одиннадцати желающих.

— Я бы хотел вернуться к авгурам. Надеюсь, если я надоел вам, настойчиво твердя об этом, вы меня извините; я учился на авгура и сомневаюсь, что когда-нибудь полностью перестану интересоваться ими. Но, вначале, я бы хотел узнать — смогу ли я, хоть раз, подняться на ваш воздушный корабль?

Саба подмигнула Синель, на мгновение ее грубое лицо озарила улыбка.

— Один из наших учеников — его зовут Рог, и сейчас он является моим курьером — не так давно сказал мне, что мечтает о полете. Я тоже, хотя не признался в этом Рогу, или даже самому себе, когда говорил с ним.

— Птица летать! — объявил Орев.

— Вот именно. Трудно посмотреть вверх и не увидеть птицу; кроме того, каждые несколько дней появляются летуны, доказывая, что это возможно. Когда я был мальчиком, я обычно представлял себе, что они кричат: «Мы можем летать, а вы — нет!», хотя они летели слишком высоко, чтобы их можно было услышать. Я знаю, что это глупо, но до сих пор хочу летать.

— Крыл хорош. — Орев продемонстрировал его, прыгнув на голову Шелка.

— Какое-то время он не мог летать, — объяснил Шелк. — Очень сомневаюсь, что до этого он так гордился этим крылом.

— Я собираюсь удивить вас, кальде, — объявила Саба. — Вы можете подняться на корабль в любое время. Только дайте мне знать заранее, когда вы придете, чтобы я смогла подготовить для вас сбрую трупера.

— Конечно. — Шелк глотнул кофе и застыл, восхищаясь прекрасным позолоченным фарфором, содержащим помимо кофе еще и нарисованную Сциллу.