Книга Длинного Солнца

— Как ты добра, дочь моя! — просиял Квезаль. — Нет, у меня есть жезл, так что мне лучше, чем другим. (Что было не совсем правдой — Узик поставил перед собой свой тяжелый меч и опирался на него, как на трость.) Патере-кальде так не повезло, — продолжал Квезаль. — Хотели бы вы, патера-кальде, чтобы эта милая девушка взяла напрокат стул, для вас?

Было немыслимо, конечно, сидеть, пока Пролокьютор стоит.

— Спасибо тебе, Крапива, — сказал Шелк. — Большое спасибо. Но нет. Нет необходимости.

— Я только что решил, — сказал Квезаль Крапиве, — что, хотя я не хочу один стул, я хочу два. Один для себя и один для патеры-кальде. У тебя хватит денег на два?

Крапива заверила его, что хватит, и исчезла в толпе.

— У ваших мужчин нет женской выносливости, — прошептала Шелку генерал Саба. — Это биология, и тут нечего стыдиться, но это объясняет, почему мы взращиваем самых лучших труперов витка. — Его щеки вспыхнули; Квезаль слегка пошевелился — намек, что он тоже услышал и ждет ответа.

Что бы ответил сам Квезаль? Конечно, замечание Сабы граничило с непростительным высокомерием, и справедливые боги накажут ее за такое высокомерие — так его учили в схоле. Поразмышляв, он решил, что это — одна из немногих правд, которую можно назвать «неопровержимой истиной».

Он улыбнулся:

— Вы совершенно правы, генерал, как всегда. Любой наблюдатель может заметить, что женщины терпят гораздо больше страданий, чем мужчины, и отличаются большей силой духа.

Узик, стоявший справа от Сабы, прошептал:

— У нашего кальде сломана лодыжка. Разве вы не заметили, как он хромает?

— Это совершенно ускользнуло от меня, кальде. — Голос Сабы прозвучал так, как будто она искренне раскаивается. — Примите мои извинения, пожалуйста.

— Вам не за что извиняться, генерал. Вы констатировали непреложный факт. Сфингс и Сцилла могли бы извиниться за факты, я полагаю, но смертный?

— Тем не менее, я... они уже здесь.

Через арку можно было видеть первых всадниц, высоких женщин на горячих конях. Каждая несла тонкое копье, под наконечником которого висел желтый флажок.

— Тяжелая кавалерия. «Спутницы», — тихо сказала Саба Шелку. — Они все знатного рода и, в дополнение к обычным обязанностям, являются телохранителями Рани.

— Я ничего не понимаю в этих делах, — Шелк наклонился к ней, — но разве карабины не эффективнее копий?

— Через мгновение вы сможете разглядеть их получше, кальде. У них карабины в ножнах, слева от седел. А копья они используют во время атаки. Невозможно стрелять из карабина со спины несущейся лошади, не напугав ее.

Шелк кивнул, но не мог не подумать, что, судя по всем сообщениям, майтера Мята и ее добровольцы стреляли из иглометов, когда атаковали поплавки на Тюремной улице. Быть может, в отличие от грохота карабина, негромкий треск игломета не пугает лошадей. Однако ему казалось, что даже самый маленький игломет, вроде того, который был у Гиацинт, вмещавший пятьдесят или сто игл, будет превосходным оружием.

Вновь появилась Крапива, державшая два складных парусиновых стула. Квезаль взял один, и Крапива, пройдя перед платформой, передала второй Шелку.

Он взял его и показал Сабе.

— Не хотите ли его, генерал? Я с удовольствием отдам его вам.

— Абсолютно нет!

— Если вы хотите, мы могли бы сидеть по очереди, — упорно продолжал Шелк. — Вы можете слегка отдохнуть, а потом вернете его мне.

Саба в ответ только крепко сжала губы и покачала головой, и Шелк поставил пустой стул между ними.

«Спутницы» ехали по трое в ряд и, похоже, внимательно изучали толпу; грубо прикинув, Шелк решил, что их не больше двухсот. Труперы за ними не имели копий, не были одного роста и не так хорошо сидели на лошадях; они скакали по десять в ряд, и их вела офицер в пыльных старых доспехах, сидевшая на самом великолепном коне, которого он когда-либо видел.

— Генералиссимус Сиюф, — пробормотала Саба. — Родственница Рани как по отцовской, так и по материнской линии.

— Ваш главнокомандующий.

Саба кивнула:

— Военный гений.

Поглядев на ее орлиный профиль, Шелк решил, что это вполне может быть правдой, и, никаких сомнений, в этом утверждении достаточно правды, чтобы сделать Сиюф ценным союзником; гений или нет, но она излучает решительность и ум. Он не мог не спросить себя, что ей сказали о нем, и что она думает сейчас о нем, неуверенном в себе юном правителе чужого города; невозможно было сопротивляться потребности взъерошить непокорные волосы пальцами, как он всегда делал при разговоре с Квезалем. Полсекунды они глядели в глаза друг другу.

Потом Саба отдала честь, Сиюф в ответ небрежно козырнула; тут же отдал честь Узик, в соответствии с протоколом, подписанным в тарсдень. За ней, ряд за рядом, дисциплинированные юные женщины выхватывали сабли и поворачивали головы направо, очевидно игнорируя крутящуюся пыль и кусачий ветер.

— Генералиссимус Сиюф едет во главе своего собственного полка. Она поступила в него восемнадцать лет назад как бревет-лейтенант[80], и теперь он известен как Вспомогательная легкая кавалерия генералиссимуса...

Саба замолчала.

— Да? — вздрогнув, прошептал Шелк.