Книга Длинного Солнца

— Я слышал, как Синель рассказывала Моли, что, когда она была Кипридой, вы все равно называли ее Синелью. Мне это показалось... смешным.

— Я не пишу книгу, кальде, — сказала Крапива, — но тоже хочу спросить. Мне кажется, это поможет Рогу. Во всяком случае, я хочу ему помочь. Это вы заставили мертвых возвращаться и разговаривать с нами, как они это делали?

— Нет, это сделал Главный компьютер. — Шелк улыбнулся. — Поверь, я не в состоянии заставить их сделать хоть что-нибудь. Я попросил Скиахана поговорить с ним о нас, но он объяснил, что нет необходимости. Главный компьютер знает все, что происходит здесь; как только я сформулирую свою просьбу, Главный компьютер станет ее рассматривать. Я был очень счастлив, что так происходит, безмерно благодарен.

— Но не дома. — Крапива неопределенно махнула рукой в сторону палубы, находившейся кубитов на десять ниже. — Там он ничего не слышит.

— Да, не слышит; но он лучше осведомлен, чем я думал. Начиная с теофании Ехидны, я предполагал, что боги знают только то, что видят и слышат через Священные Окна и стекла, и это, похоже, очень близко к правде. Они, безусловно, основные источники информации для Главного компьютера, но есть и другие — летуны, например.

— У меня есть тяжелый вопрос, кальде. И я не пытаюсь сконфузить вас или что-то в этом роде.

— Конечно, нет. И какой?

— Тартар сказал Гагарке, что виток короткого солнца будет похож на наш, только там не будет людей, или, во всяком случае, людей похожих на нас. Гагарка рассказал об этом Синель, и я спросил ее. Она сказала, что там будет трава, камни и цветы, но не те, к которым мы привыкли. Почему?

Крапива недоверчиво тряхнула головой:

— Это совсем не тяжелый вопрос. Просто Пас выбрал их для нас, чтобы облегчить нам жизнь.

— Или наоборот, — пробормотал Шелк.

— Не поняла.

— Давай предположим, здесь не было бы ни животных, ни растений — тогда мы бы остались с одними камнями. Ты сама видела, что спускаемый аппарат Гагарки снабжен запасами растений и эмбрионами. Он в состоянии вырастить все, что пожелает; и если на витке, который он выберет, нет собственных, эти растения и животные будут единственными, с которыми он будет иметь дело. Но если они там есть, у него будет значительно более интересный выбор — и намного более тяжелый.

Гул моторов стал глубже; все трое стали дрейфовать к носу второй гондолы, пока не натянулись свободно висевшие веревки.

— Похоже, мы возвращаемся домой, — объявил Рог.

— Идти дом! — согласился Орев.

— Как только мы улетим, не думаю, что поверю, будто была здесь, — вздохнула Крапива. — Бабушка приходила поговорить. Я предложила ей остаться со мной и сказала, что мы заберем ее отсюда, но она ответила, что не может.

— Мать патеры Прилипала тоже приходила проведать его, — сказал Рог Шелку. — Он, улыбаясь, рассказывает об этом всем подряд. Он сказал ей, что теперь у него есть собственный мантейон, где он будет совершать жертвоприношения, исповедовать и приносить Мир Паса, и больше не будет работать во дворце Его Святейшества. А она ответила, что именно этого желала для него все время.

— Мать Гиацинт тоже навестила ее.

Крапива удивленно посмотрела на Шелка:

— Я не знала, что ее мать умерла, кальде.

— Как и Гиацинт.

Перехватывая веревку руками, они опять подтянули себя вперед и скоро уже стояли на палубе, хотя и стояли очень легковесно; Шелк освободился от веревочной петли.

— Кальде, вы так и не ответили на вопрос о крышах, — сказала Крапива. — И я хотела бы знать, почему тень здесь такая плотная, что мы никогда не видим солнца.

— Ее создает Пилон, или, во всяком случае, он выбрасывает ее в небо, — объявил Рог. — Я прав, кальде? Солнце сжигает ее, но она превращается не в дым, а в воздух. Если бы Пилон перестал это делать, тень бы исчезла, и все время стоял бы день. Только оно могло бы сжечь и сам Главный компьютер, потому что оно очень близко. Солнце начинается на вершине Пилона и идет вплоть до западного полюса.

— Длин путь, — уточнил Орев.

— И нам тоже предстоит длинный путь, — сказал Шелк, не обращаясь ни к Рогу, ни к Крапиве, — но, наконец-то, мы тронулись.

— А я поняла, зачем крыши, — сказала Крапива.

Шелк оглянулся на нее:

— Неужели? Тогда расскажи.

— Когда я была маленькой, мы ездили каждое лето на озеро. Потом... я не знаю, но что-то случилось; похоже, у нас не было достаточно денег.

— После того, как умер старый кальде, налоги выросли, — сказал ей Рог. — Просто прыгнули вверх.

— Может быть. В любом случае однажды, когда мне было девять или десять, мы ждали до тех пор, пока не уехали домой все остальные, и поехали только тогда, когда стало дешевле, и больше никогда не ездили.

Шелк кивнул.

— Иногда, после обеда, бывала замечательная погода, и мы плавали, но по утрам было очень холодно. Как-то утром я встала, когда в доме все еще спали, и пошла к озеру — просто чтобы посмотреть на него. Мне кажется, я знала, что это последний год и больше мы не приедем. Может быть, в тот день мы собирались уехать домой.

— Причем здесь крыши? — спросил Рог, но Шелк только прижал палец к губам.