Книга дракона

Казалось, замок устроен так, чтобы ежеминутно напоминать о том, кто такие Повелители Мертвых. Ученый шепотом сказал об этом своему ужасному спутнику — не оттого, что эта мысль внушала страх, просто любой звук, вторгаясь в могильное безмолвие замка, тревожил душу.

Слова его отнюдь не удивили окутанного тенью колдуна. Из-под плаща донесся сухой, сардонический смешок.

— Мое семейство всегда питало слабость к театральным эффектам. Хотя лично я сомневаюсь, что они воспринимают данный мир так же, как и мы. Говорят, иллюзия зачастую производит наибольшее впечатление на того, кто ее создал, так как он более всех прочих должен быть убежден в ее достоинствах.

Осмыслив услышанное, Уэллен решился спросить:

— Кто же это говорит?

— Я.

И Уэллен отметил, что ответ почему-то совсем не удивил его.

Внезапно зал кончился. Впереди лежал пролет лестницы, ведущей вверх… и выше. Сумрак усилил волшебный свет, но и тогда им не удалось увидеть конца ступеням.

— Я вижу, нас ждут.

Сумрак поднял руку. Свет засиял ярче, и Уэллен увидел, что их одежда сама собой пришла в порядок. То, что Сумрак был достаточно силен, чтобы снизойти до перемены одежды перед лицом близкой опасности, надо признать, внушало некоторую надежду. Сам Уэллен, если б даже мог, не создал бы в подобных обстоятельствах и приличной перчатки.

— Ну, довольно этих детских забав. Сжав руку в кулак, чародей воскликнул:

— Именем знамени дракона, требую противостояния! Знамя — разорвано, — отвечал чей-то насмешливый шепот.

— Жезл — сломан, — продолжал другой.

— И клан — мертв, — подытожил третий.

Лестница исчезла. Переменилось все вокруг, хотя Уэллен мог поклясться, что они не сделали ни шагу. Теперь они стояли посреди зала, где на полу была вычерчена огромная пентаграмма. В каждом углу ее красовались темные круги, общим числом — считая и тот, что в центре — одиннадцать. Возле центрального круга и очутились Уэллен с Сумраком.

— Мы — все, что осталось от былой его славы, — сообщил новый голос, раздавшийся сзади.

Бедлам вздрогнул и резко обернулся, но Сумрак, казалось, не обратил на голос никакого внимания. Он спокойно стоял на месте, и Уэллен, доверившись его спокойствию, тоже слегка расслабился. Не слишком — в конце концов, они находились в самом сердце владений Повелителей Мертвых.

Там, откуда донесся последний голос, начала обретать форму некая фигура — пожалуй, человекоподобная, с полустертыми чертами. Так может походить на человека, например, облако: непостоянное, беспрестанно клубящееся. Уэллену показалось, что призрак облачен в полные доспехи и плащ. Чем дольше он смотрел, тем яснее видел это. Некромант носил шлем какой-то необычной конструкции. Лица под шлемом почти не было видно, и ученый подумал, что это, скорее всего, к лучшему.

— Что ты видишь? — шепотом спросил Сумрак. Уэллен наскоро описал призрачную фигуру.

— Ты воспринимаешь воспоминания. Для меня это — просто ходячий труп. В нем жизни даже меньше, чем в поддельном отце, явившемся ко мне в спальню. Доспехи действительно такие, как ты описал, но они проржавели, да к тому же слишком велики для такого иссушенного трупа. Примерно так выглядят они все. Но даже я вижу лишь воспоминания…

— Все? — Оглядевшись, Уэллен увидел еще десять призрачных фигур; по одной возле каждого темного круга в углах пентаграммы. Когда они успели появиться, он не заметил. — Все они… мертвы?

— Нет. Как ни давно должны были, умереть.

— Мы бессмертны, кузен, — сказал тот, что стоял ближе всех.

— Не более, чем я.

— Мы снова стали богами — и еще более могучими, чем прежде.

— Богами? — Сумрак захохотал. — Мы никогда не были богами. Всего лишь испорченными детьми, наделенными божественной силой, но не знавшими, как ею пользоваться. — Чародей демонстративно обвел взглядом зал. — Вижу, вы с тех пор вовсе не изменились.

— Наши владения — рай, — возразил предводитель, пока остальные занимали места, каждый в центре своего круга. — Мы воссоздали Нимт старых времен.

— Воистину, вы воссоздали оставленное нами искалеченное, больное дитя.

Воздух затрещал от напряжения волшебных сил. Несмотря на показное безразличие хозяев, Уэллен понял, что вторжение и слова кузена сильно встревожили Повелителей Мертвых. Оставалось лишь гадать, почему Сумрак ничего не предпринимает. Видит ли он вообще, что творится вокруг?

— Мы повелеваем жизнью и смертью.

Чародей все так же демонстративно отвернулся от говорившего и обратился к Бедламу:

— Они полагают, что, стащив частицу ка умирающего, овладевают им полностью. Словно стервятник, утащивший кусочек мертвечины, ничем не отличается от убившего зверя охотника. Видел ли ты когда-нибудь такую наивность?

— Ты сам потребовал противостояния, и мы — перед тобой! Фигуры некромантов выросли. От усилившейся вони на глазах Уэллена выступили слезы.

— Женщина — на твоей ответственности, господин Бедлам, — спокойно сказал Сумрак. — Держись ее следа. Здесь ты не сможешь его потерять.

— Его слова несут в себе какие-то чары, — заметил один из некромантов. — Он что-то скрывает от нас.