Книга дракона

Уэллен почувствовал себя почти по-домашнему. Вдоль стен стояли полки с удивительными и таинственными предметами. Письменный стол со свечами, почти такой же, как в его собственном кабинете. Бумага, очинённые перья… Заметки и наброски, разбросанные там и сям… Комнату, очевидно, совсем недавно приводили в порядок, однако вещи уже успели собраться в новые груды в самых разных местах. Комната была типична для человека того же склада, что и сам Уэллен, — исследователя и книжника.

— Вот здесь будет гораздо лучше. — Карлик снова улыбнулся, а его гости в очередной раз содрогнулись. — Садитесь.

И тут ученый обнаружил, что кабинет карлика был не таким уж типичным.

Мрамор под ногами вспучился, отчего они с Забеной потеряли равновесие. Падая, Бедлам представил себе, как череп его, ударившись о камень, разобьется на куски, а после то же самое случится с Забеной, и образ волшебницы, лежащей замертво на полу, взволновал его куда сильнее, чем опасения за собственную судьбу.

Но на полпути к гибели что-то мягкое подхватило ученого и придало ему сидячее положение. Судя по возгласу Забены, с ней произошло нечто похожее. Уэллен посмотрел вниз.

Под ним было кресло, созданное из того же вещества, что и пол. Уэллен провел пальцем по тому, чему надлежало быть твердым, как камень, однако вещество оказалось гладким и мягким. Его спутница с изумленным видом изучала свое кресло. Пол, даже приняв форму кресел, остался с виду похожим на камень.

— Я уверен, это достаточно удобно.

Серкадион Мани все еще стоял. Но, насколько позволял видеть балахон, подогнул под себя ногу. Бедлам ожидал, что он зашатается или даже упадет, однако колдун сохранил равновесие.

Затем он подогнул и другую ногу — и просто остался парить в воздухе.

Призвав на помощь всю свою смелость, Уэллен заговорил:

— Господин Мани, благодарю тебя за позволение войти в твою цитадель. Мне известно, что ты редко общаешься с другими. ..

— Чаще, чем ты думаешь. — Улыбка карлика сделалась шире, но приятнее от этого не стала. — Вы, мои юные друзья, далеко не первые, кому позволено было войти.

Это шло вразрез со всем, что слышал Уэллен, но он попытался увидеть в этом добрый знак. Конечно, карлику не стоило оповещать весь свет о своем частом общении с другими людьми, однако как ему удавалось держать это в тайне?

— Это — не здесь и не там, — продолжал Мани, рассеянно барабаня пальцами по переплету книги.

Забена, немного успокоенная тем, что кресло, похоже, не собиралось глотать ее с потрохами, спросила:

— Скажи пожалуйста, это та самая книга дракона? Карлик снова хмыкнул.

— В некотором смысле.

— Что это значит?

— В точности то, что я сказал.

Разговор на глазах превращался в путаницу, которой все обитатели Драконьего царства, похоже, просто наслаждались. Уэллен поспешил вмешаться.

— Ты сказал, что мы — далеко не первые, кому ты позволил войти. Почему же не существует сказаний о тех, других? И как им удалось после встречи с тобой избежать Королей-Драконов или Повелителей Мертвых?

— Я принял меры. — Других пояснений не последовало. — Сдается мне, господин Уэллен Бедлам, ты шел ко мне с неким предложением.

Ученого словно обожгло изнутри. Он понял, что любопытство заставило его забыть о судьбе Сумрака.

— Да. Сведения о неизвестных тебе землях в обмен на помощь двум моим товарищам… хотя для одного из них, пожалуй, уже слишком поздно.

— Быть может. Посмотрим. А что произошло с другим? Какая участь его постигла? Объясни со всеми подробностями.

И Уэллен принялся объяснять. Упоминание Повелителей Мертвых не смутило Серкадиона Мани даже на миг. Когда Уэллен замешкался, раздумывая, стоит ли рассказывать о своем противнике, карлик, подняв руку с переплета покоившейся на его коленях книги, велел ему продолжать. Ученый рассказал о ночном нападении и решении Сумрака выследить некромантов и отомстить им.

Уэллен заметил, как расширились — и тут же сузились — глаза Мани, когда он услышал, что Сумрак, по его собственным словам, связан с самозваными богами узами крови. Любопытствуя, какой эффект на мага произведет рассказ о встрече с призрачной женщиной, ученый подробнее остановился на этом моменте и описании привидения.

Серкадион Мани внимательно вслушивался в каждое слово. Судя по выражению лица, он верил невероятному рассказу смертного, сидящего перед ним. Скорее всего, старый колдун мог сказать наверняка, лжет Уэллен или же нет. Следовательно, все, что исходило из уст ученого, было чистой правдой. Конечно, не всей правдой, но без выдумок. Уэллен не хотел раскрываться полностью, если только этого можно было избежать.

Когда повествование завершилось, Серкадион Мани откинулся назад. Уэллен ожидал, что теперь-то он наверняка упадет, однако колдун лишь устроился поудобнее, словно под ним тоже было кресло. Он заговорил — похоже, большей частью для себя самого:

— Значит, Нимт все еще тянется вперед от своей далекой могилы… Сейчас он должен быть мертв, и все дети его — лишь смутные воспоминания душ… или искорки хрусталя в глазах… их потомков.

— Что такое Нимт? Я уже слышал это название.