Книга движений (сборник)

– Навязчивый вопрос, вы слишком больны? Вам больно? Больно предательски или чертовски? Ладно-ладно, не суетитесь, вот здесь, кажется, есть что-то, мне просто интересно, знаете ли, интересно, смотреть на того, кто близок моему кровному. Черный мне много рассказывал о вас, и меня заинтересовали ваши судьбы, я вообще люблю все трагичное, так коллекционирую факты. У меня были серьезные проблемы, но я их уже разрешил. Черный посодействовал, вытащил без всяких, так что, я все прекрасно понимаю, особенно боль. Да как же я вам не сказал, Черный, знаете ли, в круизе, вот помог мне и сразу же на отдых отбыл! И как это я вам еще не сказал, что хороший слушатель может остаться. Вы же можете остаться? Смешно, но вы и вправду можете остаться.

– Ты кто? Ты кто? Брат? Брат… Кто ты? Спасибо, брат, но я ненавижу тебя и его, и это все, это все… Ты… Ты брат Черного? Или ты друг Черного? Ты мой брат? Честно, что мой брат?

– Кого ты спрашиваешь, он уже ушел, – шепнул ближайший, провалившись в помутнение.

11

Завтра под звуки забитого людьми трамвая отыщут в одной из московских квартир задушенное тело, с лицом – застывшее сопротивление. Все вскрыто. Недосчитанные вещи войдут в списки, полиглотом затронуто все не унесенное. Искажение быта просмотрится вдоль коридора, вскрытый паркет – относительный опыт, ведущий к закрашенной в «белое» двери, за которой еще кто-то есть. Через полчаса обнаружат еще двоих, не поверив, что «Черный» задушен не ими, и так далее, далее, про берега Австралии и нежное мясо особенной птицы.

12

«Бог знает Кто» зачаруется льдом, его окно покрыто всплеском инея, он слюнявит пастилу, рассматривая московские крыши, стоя в шерстяных носках. Вспоминает меня. Чувствует отдачу в руке, странно, когда-то он был птицей, попадал только так в яблоко-глаз, с расстояния, не верю. Он достает из кармана свою повседневную записную, пальцем поглаживает вертикаль, набирает выбранный номер и больно ждет. «Встретимся завтра вечером напротив Склифосовского, с собой возьмешь дело, погуляем немного. Купишь мне карту Москвы – это бонус знакомства. Объяснимся недолго, и где-нибудь в десять не спеша разойдемся. И не звони мне, если мой телефон у тебя высветился». «Так мне сегодня нужно! Объект надо устранить уже на этой неделе!», – растерянно упрашивал голос. «Сегодня я не могу, отдых…». «Бог знает кто» бросит трубку, оденется в новую одежду, соберет свою темную спортивную сумку и покинет неизвестную ему квартиру.

13

«Кипарис стащил пояс с Венеры», – вот так возмущается забывчивый глаз, потирая полку, где грелась от зимней стужи розовая пастила. Домовой? Никакого ущерба по существу.

14

Но прежде «Бог знает кто» войдет бегло в трамвай и в самый конец забьется, еще пока не расслаблена его память – он меня помнит. День отразится в стеклах его глаз, и он опять задумается обо мне. Его внутреннее желание заставит обернуться всем телом, к сидящей пассажирке примерно такой же, как я, но твердый затылок, что расселся за его спиной, так и не докажет наше сходство. Его будут терзать сомнения того, что я что-то знала о нем. Он снова вспомнит обо мне, как о яркой прохожей, ему вдруг станет интересна моя жизнь. Он то и дело будет воображать меня сидящей в кресле, то вдруг за ужином – я аккуратно отложила столовые приборы и мне уже скучно, и теперь я смотрю в окно, полное всплеска инея, так же как он, а после я снова куда-то иду. Он захочет вписаться в мой график жизни, но все, что он предположил, всего лишь вымысел его интеллекта и памяти. В данный момент мой образ явился целью, и я превратилась в прием, подавляющий его внутреннюю агрессию, прием природного страха перед будущим действием.

– Менингит? Хочешь, я куплю ей сливы? Прости, я все забыл… Тогда пластилин… Ну, а мне все равно. Ты слышишь меня? Мне все равно». – «Бог знает Кто» вытащил карту памяти и задумчиво спустил свой номер в унитаз одного московского бара, он как-то вышел из трамвая и прямо, напротив, с разбегу кинулся внутрь. Теперь уже выходя из сортира, в его стеклянных мыслях стоял образ угловатой сводной сестры и тучность тяжелого ощущения. Он подойдет к барной стойке и, заказав сигареты с леденистой минералкой, заранее отметит, что его черная сумка уже ожидает его на точке. Посмотрев на часы, дрессированной дисциплиной запомнит, что ровно в шесть обязан покинуть сие заведение, есть еще тридцать семь минут, чтобы добраться до соседнего района, и темных четыре для общей настройки. А дальше можно вальсировать и терпеливо ждать объект.

«Глянь, «Черный» бы сказал диетчик», – указал на «Бог знает кого» рядом расположившийся человек. Затем резко отвернулся отпить свое темное пиво. Закурил, разметая дым в стороны, покачивал головой, глядя на своего встревоженного собеседника. «Бог знает кто» заметил, что в этом нет общности, и чтобы лучше раствориться с панорамой, продолжил заказ: «Водку со льдом, пожалуйста».

– Верно, сказал бы… Не пей больше. Ладно, «Фунт», мне пора.

– «Стерлинг», ты в себе? Мы единая монета, нам нельзя разбегаться!

– Ничего, перетерпишь.