Книга джунглей. Вторая книга джунглей

И ещё до истечения года они построили из камня и земли небольшое святилище и назвали гору горой Бхагата; и по сей день жители тех мест ходят туда с факелами, цветами и жертвоприношениями. Но они не знают, что святой, которому они поклоняются, это покойный сэр Пуран Дас, кавалер ордена Индийской империи, доктор гражданского права, доктор философии, и прочая, и прочая, некогда первый министр прогрессивного и просвещённого княжества Мохинивала, почётный член и член-корреспондент многочисленных научных обществ, столь мало полезных на этом… да и на том свете.

Песнь Кабира [65]

О, лёгок был мир — наслаждаться и жить!
О, тяжек удел управлять и вершить!
Он спустился с престола и в грубой сермяге
По дороге пошёл — он, Искатель байраги

[66].

Мягким белым ковром пыль ложилась под ним,

Он простыми кустами был от солнца храним,
Словно дома, в пустыне и в каждом овраге,
Он отыскива Путь — он, Искатель байраги.

Ясным взглядом отныне глядел он на мир

(«Присносущ и един» — как сказал Кабир);
Канул Морок Деяний вроде утренней влаги,
Он вступил на Тропу — он, Искатель байраги.

Он учился у всех, плоть от плоти земной,

Братом стал ему Бог, тварь земная — сестрой,
Для того и ушёл он в обычной сермяге
(«Внемлешь?» — молвил Кабир?) — он, Искатель байраги.[67]

НАШЕСТВИЕ ДЖУНГЛЕЙ (перевод Н. Дарузес [68] )

В травах густых и в ползучих лианах

Джунгли их скроют от глаз,
Чтоб даже запаха тварей поганых
Не оставалось у нас!

Жирную землю под их алтарями

Начисто смоет вода,
Станут олени бродить их полями —
Их не спугнут никогда,
Станут жилища немыми камнями,
И никто не вернётся сюда![69]

Вы, конечно, помните, что Маугли, пригвоздив шкуру Шер-Хана к Скале Совета, сказал всем волкам, сколько их осталось от Сионийской Стаи, что с этих пор будет охотиться в джунглях один, а четверо волчат Матери Волчицы пообещали охотиться вместе с ним. Но не так-то легко сразу переменить свою жизнь, особенно в джунглях. После того как Стая разбежалась кто куда, Маугли прежде всего отправился в родное логово и залёг спать на весь день и на всю ночь. Проснувшись, он рассказал Отцу Волку и Матери Волчице о своих приключениях среди людей ровно столько, сколько они могли понять. Когда Маугли стал играть перед ними своим охотничьим ножом так, что утреннее солнце заиграло и заблистало на его лезвии — это был тот самый нож, которым он снял шкуру с Шер-Хана, — волки сказали, что он кое-чему научился. После того Акеле и Серому Брату пришлось рассказать, как они помогали Маугли гнать буйволов по оврагу, и Балу вскарабкался на холм послушать их, а Багира почёсывалась от удовольствия при мысли о том, как ловко Маугли воевал с тигром.

Солнце давно уже взошло, но никто и не думал ложиться спать, а Мать Волчица время от времени закидывала голову кверху и радостно вдыхала запах шкуры Шер-Хана, доносимый ветром со Скалы Совета.

— Если бы не Акела с Серым Братом, — сказал в заключение Маугли, — я бы ничего не смог сделать. О Мать Волчица, если б ты видела, как серые буйволы неслись по оврагу и как они ломились в деревенские ворота, когда человечья стая бросала в меня камнями!

— Я рада, что не видела этого, — сурово сказала Мать Волчица. — Не в моём обычае терпеть, чтобы моих волчат гоняли, как шакалов! Я бы заставила человечью стаю поплатиться за это, но пощадила бы женщину, которая кормила тебя молоком. Да, я пощадила бы только её одну!

— Тише, тише, Ракша! — лениво заметил Отец Волк. — Наш Лягушонок опять вернулся к нам и так поумнел, что родной отец должен лизать ему пятки. А не всё ли равно — одним шрамом на голове больше или меньше? Оставь человека в покое.

И Балу с Багирой отозвались, как эхо:

— Оставь человека в покое!

Маугли, положив голову на бок Матери Волчицы, улыбнулся довольной улыбкой и сказал, что и он тоже не хочет больше ни видеть, ни слышать, ни чуять человека.

— А что, если люди не оставят тебя в покое, Маленький Брат? — сказал Акела, приподняв одно ухо.

— Нас пятеро, — сказал Серый Брат, оглянувшись на всех сидящих и щёлкнув зубами.