Книга: Глаз дракона

…распад АТП после смерти. Количество аденозина фосфата растёт. Лактаты и фосфаты накапливаются в повышенных количествах. В мышцах нарастают физические изменения, волокна укорачиваются и застывают. Мускулы становятся выпуклыми, твёрдыми… и конечности застывают. Трупное окоченение… мышцы застывают от наплыва лактата; его становится в десять раз больше, чем при жизни. А если вспомнить воду Хуанпу… холодную. Вспомнить, что они обнажены… Наступление окоченения должно было замедлиться… подвижность тел сохранится дольше. Но как приходит ночь… так же должно наступить окоченение. Сначала застывает лицо, в первые десять часов. В следующие пять часов оно расползается по плечам, по рукам. Наконец доходит до больших мышц ног. Двадцать часов, наступает полное окоченение… и держится ещё четыре дня.

Лицо девушки. Застывшее. Шея, плечи и руки тоже схвачены окоченением. Тело ниже и длинные ноги по-прежнему подвижны. От пятнадцати до двадцати часов; она погибла 15–20 часов назад.

Х8… МУЖЧИНА. АЗИАТ. ПРИМЕРНЫЙ ВОЗРАСТ: 25. РОСТ: 168.

Волосы коротко острижены. Множественные шрамы на обоих запястьях… похоже на многочисленные попытки суицида за долгое время… Татуировка на правом плече… два перекрещенных меча поверх имени (Шэнь?). Множественные порезы бритвой на задней части бёдер и ягодицах. Самоистязание? Полная проверка в Лусиншэ. Так же тюрьмы, лагеря, психиатрические лечебницы.

Пиао отказывается от кофе, предпочитая ещё выпить сладкого чая. Кофе, такой американский, такой простой и безыскусный.

Размешивает сахар. Смотрит, как останавливается водоворот. Пьёт. В некоторых делах надо руководствоваться самыми неуловимыми подозрениями. Увидеть полёт ощущений. Поймать их, положить на твёрдую поверхность и вонзить в них иглу… и посмотреть, потечёт ли кровь. Сейчас кровь течёт. Именно такое дело.

В кружке ничего не осталось, кроме слоя чёрных листьев. Пиао ставит её на железный стол. Ощущения начинают формироваться. Он видит восемь трупов в новом свете. Не восемь вместе, а две вполне различимые группы по четыре. Х2, Х4, Х6 и Х8… заключённые, от которых так и несёт тюрьмой, психушкой или исправительными лагерями. Выносом параши и мельканием бритвы вокруг жопы, когда моешься в душе. Её ледяное лезвие вспарывает потоки крови, текущие по ногам. От них несёт трусами, которые носила и пачкала сотня мужиков до них.

X1, Х3, Х5 и X7… с ними у старшего следователя прояснения пока не наступило.

Женщина, похожая на китаянку так же, как поддельный фарфоровый баошихун «бычья кровь» династии Мин. Два европеоида, скорее всего американцы. Их жизни, тайны и их смерти… выписаны шрифтом Бройля мозолями на руках. И китаец. Скорее всего шанхаец. Таких Пиао видит пачками на любом перекрёстке улица Наньцзин. Лицо, которое всегда наполовину в тени. Дракон чёрного доллара раздувает живот. Поддельный одеколон рекой течёт по шее, затянутой в тесный воротничок. Большой дядька… «Пузырь на ножках».

Пиао ходит по кабинету, медленно, не торопясь… слишком короткий поводок для тех, кто привык думать. Он останавливается у открытой двери. Взгляд скользит по полу склада. По столам. Трупам. Что-то ведь объединяет и этих четверых. Какая-то связь, достаточно сильная, чтобы они подошли для некоей обшей цели. Она пронизывала их жизнь, стала причиной смерти… а теперь прячет их тайну. А четвёрка с тюремными причёсками, какой общий знаменатель стоял в их уравнении?

Он снова бродит, натягивая поводок. Так, что задыхается. Эти две группы, что, кроме смерти и цепей, объединяет их? Что связывает четырёх бледных тюремных призраков с четырьмя загорелыми? Четырёх, претерпевших множество унижений, с четырьмя баловнями? Пиао знает только один достаточно сильный поток, тот, который состоит из хрустящих зелёных банкнот. Целое море хрустящих зелёных банкнот.

Четыре убийства стоят этого моря.

— Ладно, Чэн, я поехал. Надо поспать, а потом как-нибудь увязать всё в систему… поговорю с Шефом. Да, надо всё-таки где-то разместить трупы. Не оставлять же их у тебя на складе, посреди туш свиней.