Книга гор

– Не очень… Тут какая-то сложная система отбора. Чем больше страна, тем больше ребят попадает из нее на Острова. Но еще играет роль уровень развития. Из Японии, например, три или четыре острова – больше, чем из Китая или Индии.

Странная система… У меня мелькнула смутная, полуосознанная мысль. Ладно, потом… Я повернулся к Янушу:

– Ян, вставай. Пошли на званый обед в честь первого посла на Сорока Островах.

На Четвертом острове дежурные приходили обедать в замок. Мы смогли попрощаться со всеми – церемонно, с каждым отдельно. Ингу мальчишки стали дружно чмокать в руку. Я так и не понял, всерьез они это делают или придуриваются. Судя по невозмутимо-снисходительному лицу Инги, она такое прощание принимала как должное.

А вот с Янушем мы попрощались по-разному. Том, воспринявший случившееся как норму, что-то весело и непонятно сказал ему. Инга вяло махнула рукой и ушла на нос «Дерзкого». Тимур прошел мимо, словно и не заметил.

Я пожал руку. И сказал, пытаясь пошутить:

– Ладно, Ян. Если что – плыви обратно.

Януш часто-часто закивал. На мгновение мне показалось, что он сейчас прыгнет в шлюпку… Показалось.

Мальчишки помогли нам сдвинуть шлюпку с песка. Мокрые до пояса, мы с Тимуром забрались в закачавшуюся на волнах посудину и принялись ставить парус. Шлюпка неохотно заскользила по воде – высокий берег острова прикрывал нас от ветра.

– До свидания! – крикнул вслед Сергей. – Мы пойдем навстречу!

Януш молчал. Он стоял рядом с Мареком, который держал за руку одну из датчанок. Хельгу, кажется…

– Домой хочу, – неожиданно сказал Тимур. – Ребята, как все надоело…

Инга подошла к нам, на корму. Уселась по-турецки на палубе, грустно посмотрела на нас.

– Дом еще далеко, Тимур. Надо победить пришельцев…

Тимур отвернулся. Тоскливо сказал:

– Я не о том доме, Инга. Я о нашем острове.

2. Смерть на тихом острове

Штиль застал нас где-то в середине архипелага. Уже темнело, острова вокруг стали едва видны. Лишь в окнах какого-то замка горели тусклые огоньки – словно робкие испуганные звезды. Было тепло и тихо, по воде доносился слабый мелодичный звук: на одном из островов играли на гитаре.

– На веслах до нашего острова долго плыть? – спросила Инга. – Я тоже буду грести…

– К утру догребем, – взглянув на неуклюжие весла, сказал я. – А лучше заночевать на воде, как позапрошлой ночью.

Возражений не было. Мы попытались опустить якорь – до дна он так и не достал, а затем все вместе забрались в каюту. Это было не слишком удобно, но очень уютно. Том сразу залез в гамак, мы устроились на полу. Инга молча сделала нам бутерброды, налила из фляги холодного сладкого чая. Несколько минут мы сосредоточенно жевали хлеб с колбасой.

– А Януш – дезертир, – произнес вдруг Тимур. – Зря ты, Инга, за него вписалась…

– Мне его жалко, – упрямо сказала Инга. – Он у нас все время скучал. А ребята над ним подсмеивались, даже ты, Димка.

Спорить я не стал. Над Янушем все подшучивали, говорили, например, что он молчаливый потому, что ленится выучить русский. Ну и я не отставал.

Шлюпка слегка раскачивалась на воде. Это было почти незаметно, лишь пламя горящей на столике свечи вздрагивало, упорно вытягиваясь вверх. Со стороны казалось, что колеблется, наоборот, язычок пламени, в то время как каюта неподвижна. Когда перекошен весь мир, легче признать ненормальным того, кто держится прямо…

Забравшись в свою койку, я протянул руку и затушил пальцами огонек. Наступила тишина. Вахтенного на эту ночь мы, не сговариваясь, решили не выставлять.

– Спокойной ночи, – глядя в темноту, сказал я.

– Спасибо. Но к утру не помешает ветер, – отозвалась Инга.

Ветра не было до обеда. Мы снова загорали, купались вокруг «Дерзкого», учили Тома русскому и пытались ловить рыбу. Капитан выучил ужасно сложную фразу: «Именем Конфедерации, бросьте оружие», а Тимур поймал пятисантиметровую рыбешку. Когда безделье надоело нам окончательно, подул слабый ветерок.

Том, к нашему удивлению, не бросился поднимать парус. Мешая русские и английские слова, он объяснил, что ветер далеко не попутный, а идти галсами он умеет только на яхте, а не на «корыте с простыней». Красочная характеристика «Дерзкого» принадлежала Сержану, от Тома мы ее еще не слышали. Похоже, невозможность свободно управлять суденышком выводила его из себя.

С полчаса «Дерзкий» раскачивался нарастающей волной. Это было даже обиднее, чем штиль. А потом мы заметили тучи.

Серовато-фиолетовая пелена наползала с востока. Словно на небо натягивали чехол из плотной темной материи, закрывая Острова от солнечного света. Передняя граница облаков, разлохмаченная, вытягивающаяся тонкими полосками-ниточками, слегка светилась багровым. Казалось, облака горят. Конечно, это было иллюзией. Но вот дальше, под темной крышей туч, над погружающимися в сумрак Островами, поблескивали вполне реальные иссиня-белые молнии. Едва слышно бормотал гром.

– Будет шторм… – зачем-то сказал я.