Книга Half-Life 2

Вортигонт долго думал, прежде чем ответить. А может быть, просто выдерживал традиционную паузу, как делают почти все вортигонты при разговорах с людьми.

— И из нас делают. Пытаются, отдают много сил и времени, но многие из усилий обречены быть потраченными напрасно. Они стремятся в своих экспериментах сохранить синтетам-вортигонтам их вортисущность, но у них ничего не получается.

Гордон уже догадывался, что эти существа понимают под вортисущностью всё то, что дает им сверхъестественные, с точки зрения людей, способности.

— Поэтому те немногие синтеты, которые они выводят из вортигонтов, больше похожи на тех, кого вы называете сталкерами, — отрешенно сказал вортигонт.

— Что-то те синтеты, которых я видел в Черной Мезе, не напоминали истощенных чернорабочих, — усмехнулся Гордон, но понял, что сболтнул лишнее.

— Свободный Человек прав, — неожиданно быстро ответил вортигонт, но голос его стал напряженным, — Но видоизменял нас не Альянс. А наш господин, мудрый Нихилант. Это — совсем иное. Стать тем, кого вы называли когда-то «грантом», было большой честью для наших братьев. И все родные гранта были очень уважаемы. Были и высшие стадии химической эволюции…

— Доктор Брин тоже твердит об эволюции, — осторожно заметил Гордон.

— Мудрость у каждого своя, — возразил вортигонт, — У Нихиланта своя, а у Всегалактического Союза — своя. Союз мудр, иначе он не покорил бы столько миров. Но их мудрость просто немного не по душе нам.

Фриман усмехнулся и вновь оглядел улицу. И вдруг он даже вздрогнул от неожиданной наглости тех, кто хотел на них напасть — из-за разрушенного кафе к ним открыто шел аж десяток ГО-шников!

— Эй, парни, вы только посмотрите! Вот обнаглели, уже открыто к нам выходят! — крикнул Гордон повстанцам и прицелился.

Выстрел получился точным — респиратор бегущего ГО-шника словно разорвало изнутри. Остальные его товарища в страхе остановились. Кое-кто поднял вверх руки, кто-то даже открыто выбросил свой табельный пистолет.

— Не стреляйте! — крикнул один из ГО-шников, и вовремя — несколько пуль вспороли асфальт у его ног, — Мы безоружны!

Некоторое время в стане повстанцев царило замешательство. Наконец Гордон осторожно вышел из-за баррикады.

— Что это значит? — громко крикнул он, — Чего вы хотите?

— Мы сдаемся, — вымученным голосом сказал другой ГО-шник, — Пожалуйста, не стреляйте. Мы хотим добровольно сдаться.

Фриман переговаривался с остальными членами отряда с минуту.

— Хорошо! Медленно подходите сюда, по одному! И руки показывайте, чтобы в них ничего не было! Малейшее двусмысленное движение — и мы стреляем на поражение!

— Согласны, согласны! — быстро загалдели ГО-шники, и первый из них, нервно дрожа, пошел к баррикаде.

За баррикадой ГО-шников встречали недоверчивым взглядом и презрительными репликами. Те, будто не желая никого провоцировать своим видом, сразу снимали свои респираторы и откидывали подальше, обнажая обычные, человеческие лица. Когда последний ГО-шник вбежал за баррикаду, Фриман, понимая, что его статус того требует, первым заговорил:

— Скидывайте пояса, дубинки, у кого что есть. Добровольно сдаетесь, значит? И что же вас на это подвигло? — Ученый усмехнулся, — Кормить перестали вас, что ли?

Повстанцы дружно захохотали, отчего ГО-шникам стало еще неуютнее, чем раньше.

— Гордон Фриман, — заговорил один из них, — Все слишком сложно, чтобы говорить так категорично. Но, если вам от этого будет легче, то — да. И не только перестали кормить. Нас начали убивать. Свои же.

Ученый замолк на полуслове. Такого ответа он явно не ожидал. Хотя В памяти почему-то сразу всплыли трупы ГО-шников у генератора в Нексусе.

— Хорош сказки рассказывать, — сказал кто-то из повстанцев, — Такого не может быть. Сейчас война, у них каждый солдат на счету.

— Членов Гражданской Обороны начали расстреливать, — ГО-шник по-прежнему обращался к Гордону, — Мы не знаем, почему. Но когда разогнали штаб ГО в Нексусе, кое-кто уже начал подозревать, что от нас хотят избавиться.

— Но почему? — с недоверием сказал Фриман, — Что-то не вижу причин.

— По слухам, — сказал кто-то из ГО-шников, — Слишком много наших переметнулось в Сопротивлению, и поэтому Альянс так решил пресечь будущие предательства.

— Мы, как только услышали об этом, — продолжил первый ГО-шник, — Сразу решили сбежать, пока для нас еще не все кончено.

— И сдались нам? — Фриман улыбнулся одними губами, — Нечего сказать, хорошую же вы услугу оказали тем вашим коллегам, которые все еще под началом Альянса!

— А если мы вас тоже начнем убивать, вы куда побежите? — спросила вдруг девушка-повстанец, — К хедкрабам и барнаклам, что ли?

— Мы надеемся на ваше великодушие, — осторожно сказал ГО-шник, — Гордон Фриман, я обращаюсь лично к вам. Я знаю, вас тут крепко уважают, и…

— А на что вы вообще претендуете? — вдруг сказал один из повстанцев, — Вы мучили и пытали мирных людей долгие годы, унижали нас, а теперь ждете, что вас примут тут с распростертыми объятиями только потому, что вам прищемили хвост?

ГО-шники мрачно смотрели на повстанцев. У каждого из них сейчас внутри происходил переворот.