Книга и братство

Рив, обряженный в дорогой темный костюм, выглядел массивным, широкоплечим; лицо обветренное, красное, с шершавой кожей; крупные широкие ногти на больших руках, которые он не знал куда девать, были чистые, но обломанные. На пальце красовалось обручальное кольцо. Каштановые волосы тщательно причесаны. Наверное, причесался в машине, а то и у двери, перед тем как войти. Он вглядывался в Джерарда из-под нависших бровей с выражением определенной настороженности. Они часто встречались за прошедшие годы, довольно хорошо знали друг друга и довольно неплохо друг к другу относились. Роуз поймала себя на том, что впервые опасается, как бы Джерард не повел себя с Ривом снисходительно, свысока. Так он обычно позволял себе подобное поведение, а она и не замечала?

Рив оглядел крохотную гостиную, выцветшие драные обои, проступающие на них желтые пятна и не мог скрыть удивления:

— Это здесь жил Райдерхуд?

— Да.

— Роуз говорит, что теперь здесь живешь ты.

— Да, живу.

— Печальная история.

— Да. Печальная.

Рив, прислонясь к небольшой каминной полке, взял серый с пурпурными полосками камешек, который Роуз когда-то давно подарила Дженкину.

— Готов побиться об заклад, что этот камень из Йоркшира.

— О да… да! — воскликнула Роуз. — Он с побережья…

— Я знаю, откуда.

Они улыбнулись друг другу. Рив продолжал держать в руке камешек.

— Как хозяйство? — поинтересовался Джерард.

— Ужасно.

— Я слышал, фермеры всегда так отвечают.

— Роуз говорит, что Кэмбесы ищут дом во Франции. Такое впечатление, что все снялись с места.

— Рив присматривает дом в Лондоне, — пояснила Роуз.

— Действительно? — с приятной улыбкой спросил Джерард.

— Ну да, или квартиру, — сказал Рив. — Дети давно хотят.

Они с Роуз переглянулись.

Раздался звонок в дверь.

Джерард спустился открыть. В лицо ему ударил восточный ветер с дождем, далекие желтые фонари отражались в мокром асфальте тротуара. В свете из открытой двери блестел «роллс-ройс» Рива. Рядом стоял паренек с пакетом.

— Мистер Херншоу? Пакет для вас из издательства.

— А, благодарю… не зайдешь? Это твой мотоцикл? Ехал в такую погоду?..

— О, все в порядке… спасибо. Сейчас повешу замок на мотоцикл, поставлю его к стене вот здесь.

Джерард взял пакет: объемистый и тяжелый. Положил его на стул в прихожей. Вошедший паренек выскользнул из плаща, снял шлем, обнажив копну белокурых волос.

— Заходи… хочешь выпить? Познакомься: Роуз Кертленд, Рив Кертленд. Не знаю твоего имени.

— Дерек Уоллес. Нет, никакого шерри, спасибо. Что-нибудь безалкогольное, если есть.

— Он ехал на мотоцикле из Оксфорда под дождем, — объявил Джерард.

— Да нет, дождь только что начался.

— Все равно, ветер в лицо всю дорогу, — сказал Рив, представив себе эту картину.

— Перекусишь что-нибудь? — спросила Роуз. — А не то горячего супу?

— Нет, правда… просто лимонад или колу, или что-нибудь вроде. Я не могу долго задерживаться, мне еще возвращаться.

— Учишься в Оксфорде?

— Да.

— В каком колледже? Что читаешь?

Роуз на кухне достала апельсиновый сок, хлеб, масло, сыр, разогрела банку супа. Она заметила в прихожей пакет на стуле и поняла, что в нем, поскольку Джерард сказал ей, что ждет гранки. Ей стало не по себе, все было каким-то нереальным. Высокий светловолосый паренек напоминал Синклера. То Регент скребется в дверь, подумала она, а теперь вот это. Господи Боже! Но с Синклером это никак не связано. Нас окружают бесы.

— Этот парень никого тебе не напоминает? — спросил Рив, ведя свой «роллс» в плотном потоке машин вечернего Лондона.

— Напоминает, — ответила Роуз.

— Правда, Невилл не такой худой, нос и рот… нет, не совсем похожи…

— Не совсем.

Конечно, думала Роуз, они не помнят Синклера, не вспоминают, какой он был. Смотрят они когда-нибудь его фотографии? Нет, наверняка нет. Отмахнулись от него. Так оно и должно было произойти. А теперь просто его забыли. Они беспокоились по поводу такой наследственности, не то чтобы чувствовали свою вину, но все же что-то опасное могло передаться, от чего они хотели оградить себя, думать, что они сами по себе, а мы сами по себе. Они не плакали на похоронах Синклера, при виде его изуродованного тела. Они никогда не знали Синклера и никогда по-настоящему не любили его. Может, это было не так уж неоправданно. Он вечно обходился с ними, как с деревенскими родственниками. Они и не ждали, что титул перейдет к ним, но отец слишком скоро последовал за сыном. Вторично повезло. Они не могли не испытывать удовлетворения, когда это случилось. На похоронах им пришлось скрывать радость от столь невероятного и неожиданного поворота событий. Печального, конечно, но для них… удачного, великолепного, для них и их детей и детей их детей.