Книга I. Древнее Пророчество.

“Да полноте! Ведь именно для этого ты выбрала этот наряд! Чтобы ничто не мешало тебе наслаждаться происходящим сейчас”, - без зазрения совести ответствовала низменная часть, борющаяся лишь за утоление желаний.

“Нет-нет, так нельзя, зачем я все это делаю?” - внезапно вновь разорвало тишину сознание.

“Потому что хочешь его, потому, что с ума сходишь, когда он начинает тобой овладевать, потому, что он красивый и страстный мужчина, и вовсе не беда, что он вампир”, - смеялось в ответ подсознание.

“Нет, так же нельзя, это ведь впервые в жизни я буду с мужчиной, в первый и последний раз в жизни отдам свою невинность, и это должен быть тот, кого я люблю, а Кирилл…” - слова застряли в горле у разума. А Кирилл, продолжая своими ласками сводить меня со стези добродетели, начал увлекать меня к широченному дивану, скромно раскинувшему свои объятия в каких-то двух метрах от нас. Я запрокинула голову, позволяя моему соблазнителю делать все, что ему вздумается. Благо, он не спешил. Наверное, именно это и решило исход того вечера.

“Ты его НЕ любишь, не любишь, понимаешь?! Зачем же ты это делаешь?! Желание - не причина! Должно быть что-то еще! Что-то, что зовется пафосно и прекрасно…”

“Зачем что-то, кроме фонтанирующей страсти? Зачем что-то, кроме обжигающего желания? Мне более ничего не нужно. Я его хочу, хочу, хочу!”.

Я чувствовала, что еще совсем чуть-чуть и уже надорванная нить вот-вот лопнет, бросая меня в вампирский омут безграничной страсти и всепоглощающей похоти.

“Нет!” - внезапно резкими рассекающими ударами застучало в висках. Каково же было мое удивление, когда Кирилл недоуменно отстраняясь от меня, с удивлением заглянул мне в глаза. И тут я поняла: это не сознание, это мои голосовые связки вытолкнули наружу последние три буквы. Я поспешно отвернулась, вспоминая, что именно так поступают во всех фильмах в подобных сценах. Однако зачем я это сделала и что делать дальше, да и стоит ли вообще сейчас что-то предпринимать, я не имела малейшего понятия. Я просто стояла и ждала, сама не зная чего, а по щекам медленно заструились слезы. Капли стыда, кто-то скажет. Однако это было что-то совсем отличное. Это были слезы горечи, разочарования тем, что я так глупо себя вела, пытаясь заставить себя думать, будто люблю этого вампира. Как же я ошибалась! Я умышленно закрывала глаза и приказывала замолчать рассудку, выдвигающему разумные доводы того, что поездка в этот загородный укромный уголок, была ошибкой. Как же глупо я оступилась.

- Ничего. Все нормально. - Изменившийся голос Кирилла защекотал в ухе. Он стоял у меня за спиной. Я это ощущала. Что ж, ничего удивительного, что он не сбежал, а пытается как-то разрулить ситуацию. Он медленно обнял меня сзади, мягко прикасаясь к моей спине. Он не настаивал, не напирал, просто, казалось, пытался создать для меня маленький уютный островок, огражденный его крепкими руками, в котором я смогла бы почувствовать себя защищенной, ощутить, что я вне опасности. Так мне хотелось думать. О, как же горько я ошибалась! Как же я могла быть такой слепой! Такой глупой и наивной?! Как?!

Он нежно склонил свою голову мне на плечо, странно прижимаясь к моей руке. Дальнейшее я помню очень смутно, словно в каком-то густом дыму или вязком тумане…”

*

Фрейн устало опустился в свое глубокое, древнее кресло, много веков назад занявшее почетное место в его любимом родном поместье, в его первом и самом уютном кабинете. Там, где без малого тысячелетие назад его отец, человек железной воли и непревзойденной хватки, проводил свои рабочие часы. Порой обдумывая следующий шаг, медленно потягивая что-то отдаленно похожее на современный виски, порой просто отдыхая, попыхивая чем-то столь же отдаленно напоминающим современную папиросу, в окружении самых верных, преданных и ненавязчивых друзей, коих в жизни человека порой так не хватает. Не хватает для того, чтобы найти покой и умиротворение, не говоря уже о радости и благодати. Да, конечно же, книги. Фрейн устало обвел глазами многочисленные полки, заставленные тысячами таких разных и таких родственных душ, в коих хранятся колодцы мудрости и знаний, сундуки богатства и тщеславия, фолианты страсти и наваждения, свитки радости и горести, где текут реки сладостной любви и горького предательства, где светит солнце счастья и бушуют ураганы ненависти, где царица жизнь правит королевством света, а владычица тьмы с косой за плечами и низкоопушенным капюшоном на глаза перенимает бразды правление, когда на лица живых существ опускается пелена отчаяния и неизбежности…