Книга японских обыкновений

22 апреля 1806 года, в десять часов утра, нам сказали, что в городе в двух лье от нашего дома вспыхнул пожар. Мы едва обратили внимание на эту весть, потому что пожары очень часты в Эдо, и каждую ясную ночь где-нибудь горит, так что поздравляют друг друга с туманной ночью, потому что при дожде эти несчастные случаи реже. Между тем большая часть города была уже в огне, и пожар направлялся в нашу сторону. В три часа пополудни, сильный ветер начал заносить искры в наш квартал, и около нас загорелись четыре дома. За два часа до приближения опасности мы сочли за благоразумное дело уложить в чемоданы наши пожитки; когда она начала грозить нам, мы уже были готовы к бегству. Когда мы вышли на улицу, все уже было в огне. Опасно было бы идти по ветру, и мы диагонально пробежали по горевшей со всех сторон улице, к открытому месту Гара, находившемуся за пожарищем. Площадь уже была покрыта народом; тут развевались флаги князей, которых дворцы уже сгорели и которые выбежали сюда с супругами и детьми. Мы последовали их примеру и уселись около небольшого голландского флага, который употреблялся нами при переезде через реки; его и подняли мы в одном углу площади. Зрелище, поразившее нас в эту минуту, было страшнее всего, что можно выразить словами. Отчаянные крики женщин и детей, вырываясь из этого огненного моря, увеличивали ужас сцены. Мы находились вне опасности, но без пристанища. Губернатор Нагасаки, Фита Бунгоно Ками, находившийся тогда в Эдо с очередным визитом, только что был заменен другим, и преемник его, поставленный в этот день губернатором, уже лишился дома, превращенного в пепел. Нам назначили для жительства дом другого губернатора Нагасаки, который находился на своем посту. Дом этот стоял на другой стороне города; нас повели туда в десять часов утра. Сын отсутствующего губернатора принял нас с удивительным вниманием и расположением. Наконец на следующее утро, почти в полдень, сильный дождь остановил пожар. Хозяин наш сказал нам, что тридцать семь княжеских дворцов истреблены дотла, и что более тысячи двухсот человек, и между ними сын князя Ава, сгорели или утонули, потому что знаменитый мост Ниппон-Басс обрушился под бежавшими, которых набралось на него слишком много.

* * *

Дома разделены по пяткам, и жители, состоящие в одном пятке, отвечают друг за друга; каждый обязан доводить до сведения касхира

всякое преступление или необыкновенное событие, случившееся у четырех его соседей; касхир передает известие оттону, а тот городовому совету; так что мало сказать, что одна половина нации наблюдает за другой; вся нация смотрит за собой в сотни тысяч глаз. Главы семейства должны смотреть беспрестанно за той частью улицы, которая прилегает к их дому; малейший случай, побои, ссора между посторонними, — приписываются их нерадению. Кто забудет сделать самое незначительное донесение, того приговаривают к штрафу, телесному наказанию, тюрьме или к домашнему аресту. Это последнее наказание гораздо строже в Японии, чем во всех других странах: все семейство виновного лишается позволения иметь сообщение с кем бы то ни было; двери и окна дома запираются, чтобы предупредить бегство. Если виноват чиновник, то его отрешают от должности и лишают жалованья на все то время, пока он должен сидеть под арестом; если купец или ремесленник, то дела его приостанавливаются; притом же всем мужчинам в арестованном доме запрещается бриться, что столько же постыдно, сколько и неудобно. Не можем сказать, каким образом семейство арестованного добывает себе пищу в продолжение заключения.

^{Бдительное око соседа}

При такой системе взаимного подсматривания, необходимо было дозволить выбирать соседей. Поэтому никто не может переехать на новое место, не получив от прежних соседей одобрительного свидетельства, а от новых — формального согласия на принятие его в ту улицу, где он намерен поселиться. Уверяют, что преступник не может найти убежища или пристанища в целой империи, и что во всем мире нет страны, где кражи случались бы так редко; в Японии можно спать с открытыми дверями и не бояться воров. Но надобно признаться, что эта безопасность покупается слишком дорогой ценой.

* * *

Японские законы кровожадны; они почти не знают разных степеней вины: например, если рассматривают воровство, то вовсе не обращают внимания, при каких обстоятельствах оно совершено.

Штраф полагается только за незначительные проступки против правил городской полиции; японские законодатели полагают, что наказания такого рода могут дать несправедливое преимущество богатому перед бедным. Скорее всего, японские законодатели совершенно правы. Богачи не чувствуют наказания штрафом, потому что слишком богаты и им ничего не стоит заплатить деньги; бедные же тоже не боятся штрафа, потому что с них взять нечего. Вообще штрафы — хорошее наказание в странах образованных; а в странах варварских — это просто обман, который всем понятен, и над которым все смеются.