Книга III. 1463-1584. Тома 5-6

Казимир возбуждал против Москвы Ахмата, Иоанн возбуждал против Польши Менгли-Гирея; но открытой войны не было; Казимир не имел для этого средств и времени, Иоанн не любил предприятий, войн, не обещавших верного успеха. Понятно, однако, что при вражде, хотя и не превратившейся в явную войну между двумя соседними государствами, дело не могло обойтись без неприязненных столкновений. Этих столкновений было много между Москвою и Литвою, и они подавали повод к частым пересылкам между Иоанном и Казимиром. Мы видели, как московский государь определил характер этих сношений, приказывая объявить Менгли-Гирею, что литовские послы ездят в Москву по поводу дел мелких, порубежных, в другой раз он велел сказать тому же хану: «Послы ездят за тем, что господаря нашего люди берут королевскую землю со всех сторон». Повод к неприязненным столкновениям подавали, во-первых, мелкие пограничные князья, большею частью потомки черниговских, из которых одни находились в зависимости от Москвы, другие — от Литвы; продолжая старые родовые усобицы, они беспрестанно ссорились между собою, переходили из литовского подданства в московское. Так, посол Казимиров жаловался, что князья Одоевские, находившиеся в подданстве московском, нападают на князей Мезецких (Мещовских), Глинских, Крошенских, Мосальских; что князь Иван Михайлович Воротынский служит королю, который его из присяги и записи не выпустил, а между тем его люди нападают на литовские владения. Послу отвечали, что князья Мезецкие первые начали, Одоевские только мстили им за нападение, что вражда началась с тех пор, как литовские пограничные князья убили князя Семена Одоевского. Что же касается до князя Ивана Михайловича Воротынского, то он бил челом в службу к великому князю, который посылал к королю от него с отказом, и сам князь Иван посылал к королю своего человека и присягу с себя сложил. «И потому не ведаем, — велел сказать Иоанн Казимиру, — каким обычаем король к нам так приказывает, что нашего слугу своим зовет; а ведомо королю, что и прежде нашему отцу и нашим предкам те князья служили с своими отчинами».

Подобно Ивану Воротынскому, поступили князья — Иван Васильевич Белевский и Дмитрий Федорович Воротынский. Иоанн известил Казимира о переходе Воротынского так: «Что служил тебе князь Дмитрий Федорович Воротынский, и он нынче нам бил челом служить, и тебе бы то ведомо было». Послу Григорию Путятину, отправлявшемуся с этим известием, великий князь наказал: «Как будешь близко того места, где король, то наперед отпусти человека князя Воротынского, который поехал для того, чтоб за своего господина сложить присягу королю». Казимир отвечал, что не выпускает из подданства ни князя Дмитрия Воротынского, ни князя Ивана, ни князя Ивана Белевского, которые перешли к Москве с отчинами и пожалованиями; что князь Дмитрий Воротынский перешел с дольницею (уделом) брата своего, князя Семена, всю казну последнего себе взял, бояр всех и слуг захватил и насильно привел к присяге служить себе. Иоанн отвечал на это: «Ведомо королю самому, что нашим предкам, великим князьям, князья Одоевские и Воротынские на обе стороны служили с отчинами, а теперь эти наши слуги старые к нам приехали служить с своими отчинами: так они наши слуги». Потом король прислал новую жалобу: бил ему челом князь Федор Иванович Одоевский, что во время отсутствия его из Одоева другие Одоевские князья, Семеновичи, служащие Москве, схватили его мать и засели отчину его, половину города Одоева. Жаловался также князь Андрей Васильевич Белевский, что в его отсутствие брат его, Иван Васильевич, перешедший от Литвы к Москве, напал на третьего брата, князя Василия, схватил и заставил его насильно целовать крест, что не будет служить королю, князя же Андрея вотчину за себя взял. Иоанн отвечал: «Князь Иван с братьею, Одоевские, сказывают, что они брату своему Федору не делали ничего такого, на что он жалуется; идет у них с ним спор о вотчине, о большом княжении по роду, по старейшинству: говорят, что пригоже быть на большом княжении нашему слуге, князю Ивану Семеновичу; они и посылали, сказывают, к брату своему, князю Федору, чтоб с ними о большом княжении урядился, а он с ними не рядится. Так король бы велел князю Федору урядиться (молву учинить), кому пригоже быть на большом княжении и кому на уделе; согласятся — хорошо, а не согласятся, то великий князь пошлет разобрать их своего боярина, а король пусть пошлет своего пана». Неизвестно, чем дело кончилось. Менее хлопотал Казимир о князе Бельском, который без отчины перебежал из Литвы в Москву: в 1482 году, говорит летописец, был мятеж в Литовской земле, захотели отчичи — Олшанский, Олелькович и князь Федор Бельский — передаться великому князю московскому, отсесть от Литвы по реку Березыню, намерение их было открыто; король казнил Олшанского и Олельковича; Бельский успел бежать в Москву, покинувши молодую жену на другой день после свадьбы; великий князь много раз посылал к королю с требованием выдачи жены Бельского, но тот не согласился.