Книга историй

Есть также и другие небольшие, построенные там и сям пустыни, которые основали воспитанные и обученные в этой Большой пустыни и разъехавшиеся в разные места [мужи], мы же упомянули [лишь] известные. Зачинателями всех их и причиной [их распространения] были вышеупомянутые двое мужей — епископ /255/ Саргис и тэр Киракос. Так как они сразу вырвали из сердца [своего] мирское и сказали прощай всем его житейским заботам, и распяли себя для мира и мир для себя по наставлению апостола: «…которым для меня мир распят и я для мира»[190]. Потому что днем и ночью — и не только в часы молитвы или в церкви — носили в глубине души своей [образ] Христа; умерщвляя плоть, уединялись в келье и проводили время в молитвах, беседах с богом и чтении Священных книг, превратив молитвы в еду, а слезы — в питье.

И святой Дух, который «все проницает, и глубины Божьи»[191], и попечительствует знанию содержания книг, открывал перед чистым разумом их врата знаний и наставлял их на стезе книг, которыми они сами просветились и просветили окружающих, а через посредство их народ армянский. Ибо до этого армянский народ закоснел и огрубел в невежестве, люди не только не читали, но даже грамоты и силы книг не знали, ибо в глазах их книги стали бесполезными и валялись всюду по углам, как колоды деревянные, засыпанные землей и золой. И когда [эти мужи] взвалили на себя бремя служения благородному делу, они охотно читали книги и своею доброй волей воспитывали себя, выполняя на деле то, что прочли на словах, ибо верили, не колеблясь, что рассуждения в книгах — заветы Божьи. И эти двое мужей вместе с вышеназванными людьми — вардапетами и епископами, имена которых мы упомянули, — начали посредством чтения и обучения грамоте вновь возрождать и восстанавливать все добрые порядки в пустынях, /256/ монастырях и молельнях с помощью и при покровительстве святого Духа, попечительствующего глубинам смысла книг, который раскрывал, выявлял и возвещал перед мысленным взором их мудрость и стройную систему, чего они и добивались.

И они определили, что пустынникам следует жить и поститься лишь в келье и беречь в чистоте от всех нечистых помыслов — духовных и телесных — разум и мысль, отречься от воли своей, быть покорными и исполнять волю настоятеля, чтобы не было ни у кого отдельно какого-либо добра, а чтобы все имущество было бы общим, и чтобы настоятель заботился о нуждах всей братии и оделял того, кто нуждается, чтобы ничего не держали и не ели бы в келье, и чтобы; весь год, кроме субботы, воскресенья и праздников господних, проводили в непрерывном посте. [Членам братии] следует вовсе отказаться от вина и мяса и ежедневно ночью и днем беспрепятственно исповедоваться во всех провинностях и помыслах того дня; и каждую субботу и воскресенье и в дни господних праздников проводить ночь до самого утра в поклонении и в этот день непременно отслужить обедню; и всем сообща — большим и малым — приходить вместе на зов к мирским делам, к столу мирскому и на место молитв, и каждому накладывать телесную пищу, и всем — от мала до велика — поровну; также и раздавать плоды поровну.

Нашли также в книгах описания и образец облачения: кукуль,[192] т. е. топи на голову, и четырехугольный колпак[193], и схима[194], и цеспи, т. е. власяница, /257/ [надеваемая] на голое тело под одежду. И вообще вся одежда должна быть шерстяной, а не хлопчатобумажной, шерстяная рубаха должна быть длинной, до пят, а пояс — кожаный. И установили для всех, чтобы каждый ходил бы в своей одежде: если он отшельник — в кукуле и четырехугольном колпаке, если иерей — в фелоне, а если инок — в фелоне и камилавке. Это монашеское облачение бесследно исчезло, но теперь они были найдены; а камилавка и фелон хоть и существовали, но надевали их лишь во время молитвы, а после окончания богослужения [монахи] снимали их и ходили как миряне. И еще установили в молельнях такой порядок: первый час ночи[195] в [дни] господних праздников исполнять с напевом «Вспомянем» и др., два канона псалмов, а в конце канонглух[196] с гласом; и заупокойный шаракан и Евангелие, [править] чин по усопшим и «Благословение» соответственно содержанию дня, а сверх того, отрывки из шараканов, и тагаворы[197], и аллилуйи с гласом; после этого читать Четьи-Минеи, а помимо того шаракан, соответствующий главе, которую прочли; затем еще два канона псалмов, после этого песнь «Отцев»[198] со своим чином; и час восхода солнца со своим каноном псалмов и вслед за утренним часом и вечерним часом после роспуска ежедневно читать поучительные книги.