Книга IX. Начало 20-х годов XVIII века — 1725

Прежде всего, разумеется, Петр должен был иметь дело с учреждением, у которого «все было в руках», по словам учредителя, с высокоправительствующим Сенатом. Мы видели, что с учреждением коллегий в Сенат вошли президенты их; но Петр скоро увидал неудобства этого отношения Сената к коллегиям и откровенно признался в неосмотрительности. В указе от 12 января 1722 года он говорит: «Понеже правление сего государства, яко нераспоряженного пред сим, непрестанных трудов в Сенате требует и члены сенатские, почитай все, свои коллегии имеют, того ради не могут оного снесть; сие, сначала не смотря, учинено, что ныне исправить надлежит сие и прочее к тому надлежащее как следует: 1) чтоб кроме двух воинских коллегий и Иностранной выбрать иных президентов, також в Сенат прибавить из министров, которые ныне при чужестранных дворах, дабы сенатские члены партикулярных дел не имели, но непрестанно трудились о распорядке государства и правом суде и смотрели бы над коллегиями, яко свободные от них; а ныне сами, будучи в оных, как могут сами себя судить? 2) Президенты воинских коллегий и Иностранной и Берг-коллегии должности не будут иметь ходить в Сенат, кроме нижеписанных причин: а) когда какие нужные ведомости; в) когда новый какой указ в государстве публиковать надлежит; с) когда суд генеральный; d) или какое новое дело, решения требующее; е) когда я присутствую. Понеже довольно дела будет каждому в своей коллегии. 3) Ревизион-коллегии быть в Сенате, понеже едино дело есть, что Сенат делает, и, не рассмотря, тогда учинено было». Современники выставляли такую настоящую причину, по которой Петр вывел из Сената коллежских президентов: члены коллегий не смели противоречить своим президентам, как сенаторам, отчего происходило много несправедливостей; потом, когда приносились жалобы на какую-нибудь коллегию, т.е. на ее президента в Сенат, то другие сенаторы не выдавали своего товарища, и жалобы оставались без последствий. Вслед за тем издан был указ о должности Сената: Сенат должен был состоять из действительных тайных и тайных советников по назначению государя; Сенат решает те дела, которые в коллегиях решены быть не могут; все губернаторы и воеводы должны доносить Сенату о нападении неприятелей, о язве, о каких-нибудь замешательствах и других важных событиях; в отсутствие государя Сенат решает дела по жалобам на неправый суд коллегий и канцелярий, выбирает в высшие чины баллотировкою от советника коллегии и выше, кроме придворных, а в низшие чины — без баллотировки. Но и при этой перемене Петр не надеялся, чтобы дела в Сенате пошли совершенно по его желанию, и потому не мог отделаться от мысли назначить при Сенате человека, который бы наблюдал за правильным ходом дел. Мы видели, что еще в 1715 году поставлен был при Сенате генеральный ревизор, или надзиратель указов. Потом стали выбираться из гвардии штаб-офицеры, которые помесячно состояли при Сенате в звании таких надзирателей указов; они должны были: 1) смотреть, дабы Сенат должность свою исправляли по данной им инструкции 1718 года; 2) смотреть того, дабы указы не только что на письме были сделаны, но чтоб экзекуция на все указы, как возможность допустить, чинена была; 3) також смотреть, дабы все чинилось в Сенате по второму пункту, который написан в должность обер-секретарю Щукину, и по оному исполнять ему все неотложно. Ежели кто того чинить не будет, то три раза напомянуть, а буде на третьем слове кто не будет чинить, тотчас итить к нам или писать. А ежели кто станет браниться или невежливо поступать, такого арестовать и отвести в крепость, и нам потом дать знать. Сие чинить нелицемерно, а ежели пренебрежет, то лишен будет всего и к тому смертию казнен или шельмован будет. Но и эта форма надзора оказывалась неудовлетворительною; Петр продолжал жаловаться: «Ничто так ко управлению государства нужно иметь, как крепкое хранение прав гражданских, понеже всуе законы писать, когда их не хранить или ими играть, как в карты, прибирая масть к масти, чего нигде в свете так нет, как у нас было, а отчасти и еще есть, и зело тщатся всякие мины чинить под фортецию правды». Для ослабления этой вредной деятельности Петр в начале 1722 года учредил при Сенате «генерал-прокурора, т.е. стряпчего от государя и от государства». Этим стряпчим был назначен известный нам Ягужинский. Генерал-прокурор был обязан «сидеть в Сенате и смотреть накрепко, дабы Сенат свою должность хранил и во всех делах, которые к сенатскому рассмотрению и решению подлежат, истинно, ревностно и порядочно, без потеряния времени, по регламентам и указам отправлял. Также накрепко смотреть, чтоб в Сенате не на столе только дела вершились, но самым действом и указом исполнялись. Також должен накрепко смотреть, дабы Сенат в своем звании праведно и нелицемерно поступал, а если что увидит противное сему, тогда в тот же час повинен предлагать Сенату явно, с полным изъяснением, в чем они или некоторые из них не так делают, как надлежит, дабы исправили, а ежели не послушают, то должен в тот час протестовать и оное дело остановить и немедленно донесть нам, если весьма нужное, а о прочих в бытность нашу в Сенате, или помесячно, или понедельно, как указ иметь будет. А ежели какое неправое доношение учинит по какой страсти, то будет сам наказан по важности дела. Должен смотреть над всеми прокуроры, дабы в своем звании истинно и ревностно поступали. Должен от фискалов доношения примать и предлагать Сенату и инстиговать, также за фискалами смотреть и, ежели что худо увидит, немедленно доносить Сенату. Генерал— и обер-прокуроры ничьему суду не подлежат, кроме нашего. О которых делах указами ясно не изъяснено, о тех предлагать Сенату, чтоб учинили на те дела ясные указы. И понеже сей чин, яко око наше и стряпчий о делах государственных, того ради надлежит верно поступать, ибо перво на нем взыскано будет».