Книга IX. Начало 20-х годов XVIII века — 1725

Кто будет преемником императора: женщина или ребенок — вот вопрос, который волновал Петербург накануне смерти Петра. Народное большинство, разумеется, было за единственного мужского представителя династии — великого князя Петра Алексеевича; за него была знать, считавшая его единственно законным наследником, рожденным от достойного царской крови брака, за него были все те, на приверженность которых надеялся и несчастный отец его, все те, которые с воцарением сына Алексеева надеялись отстранить ненавистную толпу выскочек, и во главе их Меншикова. Носились слухи, что эти родовитые вельможи замышляли, возведши на престол малолетнего Петра, заключить Екатерину и дочерей ее в монастырь. Екатерина должна была действовать по инстинкту самосохранения и нашла себе помощников, находившихся в одинаковом с нею положении. В этом положении находился Меншиков, которого ничего не стоило погубить противной стороне вследствие обвинений, лежавших на нем, вследствие явной опалы от Петра: новому правительству можно было погубить Меншикова во имя старого, дать вид, что произносит приговор, который произнес бы и Петр, если б не был остановлен рукой смерти. В таком же положении находился Толстой, на которого смотрели как на главного виновника несчастий царевича Алексея и который, следовательно, не мог ожидать ничего доброго при воцарении сына его. Генерал-прокурор Ягужинский, обязанный своим высоким местом Петру, не любимый родовитою знатью, как выскочка и человек честолюбивый, стремившийся играть самостоятельную, первостепенную роль, не мог ждать для себя ничего хорошего при воцарении внука Петрова, т.е. при торжестве старой знати; тесть Ягужинского канцлер граф Головкин также не мог надеяться удержаться на своем важном месте и защитить своих; старик по природе своей не был способен действовать в решительную минуту, мог только помогать советами своему энергическому зятю Ягужинскому. Макаров имел право также ждать для себя беды при торжестве старой знати, тем более что на нем лежали важные обвинения. Члены Синода, учреждения нового в церкви, — а церковные новизны более всяких других многим кажутся неприятны и опасны, — члены Синода при воцарении сына Алексеева имели полное право бояться противодействия хотя некоторым мерам прежнего царствования, и прежде всего коллегиальному управлению церкви, а новый патриарх, конечно, уже не будет избран из синодальных членов. Всего больше должны были бояться двое главных членов Синода — Феодосий новгородский и Феофан псковский; первый, успевший по собственному сознанию нажить себе множество врагов неприятным характером и ревностию, иногда не по разуму, к новому порядку; притом в последнее время на него явились тяжелые обвинения, которыми враги его могли бы легко воспользоваться. Феофан, даровитый и тем более опасный защитник тех мер, которые прежде всего могли быть найдены неудобными при воцарении великого князя Петра, не уважаемый старою знатью, как архиерей, нелюбимый, как пришлец и выскочка, Феофан был в опасном положении и как автор духовного регламента, и особенно как автор «Правды воли монаршей», как защитник меры, которая была явно направлена к уничтожению прав сына Алексеева. Мы не знаем, были ли люди, которые считали себя вправе не желать вступления на престол малолетнего Петра во имя высших интересов, т.е. из боязни сильной, гибельной для отечества реакции новому порядку вещей: изо всего было ясно, что никто из людей, высоко стоявших, не думал противодействовать просвещению, связи с образованным Западом, никто не желал возвращения ко временам царя Алексея Михайловича: но все же бескорыстные приверженцы нового порядка могли опасаться мер, ему вредных, например покинутия Петербурга, а следовательно, и флота и т.п. Наконец, могли бояться больших бед при малолетнем государе в том опасном по своей новости внутреннем и внешнем положении, в каком покидал Россию преобразователь.

Как бы то ни было, были сильные личные побуждения, заставлявшие многих людей противиться воцарению великого князя Петра: эти люди были поставлены высоко, имели большие средства действовать, но, что всего важнее, имели сильные личные средства, ум, энергию, усиленную сознанием страшной опасности своего положения. Это были люди, выдвинутые Петром на первый план за их способности, и были они окружены людьми также способными, которых будущность была тесно связана с их будущностью. В рядах противных были люди второстепенные по своему положению и по своим личным средствам, люди, не отличавшиеся особенною энергиею; для них было очень важно воцарить великого князя Петра, взять в его малолетство правление в свои руки, очистить двор от худородных выскочек; но в случае неудачи им не грозила такая опасность, какая грозила Меншикову и Толстому в случае их неудачи. Силы борцов во всех отношениях были неравные, и легко было предвидеть, на чьей стороне будет успех.