Книга катастроф. Чудеса мира в восточных космографиях

Рассказ о самом ярком приключении Абу Дулафа через триста лет получил неожиданное истолкование. Восхождение на гору Демавенд с целью выяснить природу пещерного огня превратилось в алхимический поиск красной глины. Кто мог быть причастен к переделке рассказа? С необходимостью в поле нашего обзора попадают алхимики, маги, сочинители книг о чудесах мира и те, кого интеллектуалы называют простым народом. Последняя группа была хранительницей поверий о злом духе зороастрийской религии Биварасбе, которого герой персидского эпоса Афридун затворил в горе Демавенд. Легенда о Биварасбе, зримо подтверждаемая ночными огнями, словно бросала вызов, что и побудило Абу Дулафа совершить рискованный поступок.

Абу Дулаф рассказывает: «В Дунбаванде находится огромная, высоко вздымающаяся и величественная гора, с верхушки которой ни зимой, ни летом не сходит снег; ни один человек не в состоянии ни подняться на ее вершину, ни приблизиться к ней. Называют ее горой Биварасба. Она видна людям и из Мардж ал-Кал'а. и из горного прохода Хамадана. Тому, кто на нее смотрит из ар-Рея, кажется, что она возвышается прямо над ним и что расстояние между нею и городом — один-два фарсаха, в то время как между ними — 30 фарсахов[8]. Простой народ утверждает, что Сулейман, сын Да'уда, — мир им — заточил в этой горе одного из строптивых злых духов, которого звали Сахр ал-Марид (Непокорный Сахр). Другие уверяют, что царь Афридун затворил в нее Биварасба и что дым, струящийся из одной пещеры в этой горе, по утверждению простого народа, — его дыхание; видят также огонь в этой пещере и говорят, что это — два его глаза и что из пещеры слышно его бормотанье. Я обратил на это внимание и стал наблюдать. Остановившись в этой местности, я начал взбираться на гору, пока не достиг ее середины с громадным трудом и риском для жизни. Не думаю, чтобы кто-нибудь поднимался выше того места, которого я достиг. Да, я даже думаю, что ни один человек не добирался и до него. Я осмотрел горы и обнаружил источник серы, вокруг которого была закаменевшая сера. Когда взошло над нею солнце и стало жарко палить, вспыхнул в ней огонь. Рядом с этой серой опускается под гору лощина, в которую врываются со всех сторон встречные ветры; среди них возникают ритмические звуки в самых разнохарактерных созвучиях: порой наподобие ржания лошади, то словно крик осла, то вроде людского говора. Тому, кто прислушивается к ним, слышится нечто подобное внятной речи, не поддающейся пониманию, но и не совсем бессмысленной; ему кажется, что это — речь бедуина, язык человеческого существа. А тот дым, про который утверждают, что он — дыхание Биварасба, — испарение этого источника серы. И это обстоятельство привело к возникновению этих представлений, которые утвердились среди простонародья» (Абу Дулаф, с. 55–56).

Кажется очевидным, что наш путешественник попытался выяснить тайну злого духа, запертого в толще горы. Зримым проявлением существования Биварасба были дым, огонь и звуки. В коллективном восприятии загадочное природное явление изначально мифологизировано, Абу Дулаф же стремится найти рациональное объяснение загадки. И с этой задачей он справился блестяще.

Если судить по числу откликов, эксперимент Абу Дулафа произвел сильное впечатление на современников. Рассказ о восхождении мгновенно оброс фантастическими подробностями, что обеспечило ему надежное место в литературе о чудесах мира, но рациональная сторона опыта Абу Дулафа была затушевана. Все дело в том, чго Абу Дулаф обнаружил окаменевшую серу. Алхимическая традиция приписывала одной из разновидностей серы свойства эликсира. Такой сюжет был обречен на успех. У нас есть редкая возможность проследить за перипетиями авторского текста. И если Закарийа ал-Казвини сохранил первоначальное описание восхождения Абу Дулафа на Демавенд без изменений, то в литературе, посвященной алхимическим рецептам, сюжет был переработан до неузнаваемости.