Книга катастроф. Чудеса мира в восточных космографиях

К Махмуду присоединилась толпа последователей, и смута стала очевидной. Прошел слух, что звезды указали на появление могущественного властелина, а расчеты астрологов увеличили число его сторонников. Эмиры и баскаки Бухары обсуждали между собой, какое средство употребить, чтобы погасить пламя беспорядков, и отправили гонца к наместнику. Тем временем, под предлогом получить покровительство Махмуда, они упросили его прийти в Бухару. Они намеревались напасть на него, осыпав градом стрел. Махмуд отправился в Бухару и, видимо догадавшись о заговоре, обратился к старшему шихне со словами: «Откажись от своих злых намерений, или я прикажу, и без участия человеческой руки будут вырваны твои глаза». Когда монголы услышали эти слова, они сказали: «Нет никаких сомнений, что никто не сообщил ему о наших намерениях; так, может, все, что он говорит, — правда». Они испугались и не причинили ему вреда. Эмиры, вельможи и начальники из кожи вон лезли, оказывая ему всевозможные почести и внимание, однако в то же время поджидали удобного случая, чтобы убить его. Атмосфера становилась напряженной. И наконец, Махмуд призвал своих сторонников очистить мир от неверных, то есть от монголов, что спровоцировало восстание. По словам Джувайни, Махмуд «стал искать поддержки у черни и всяких беспутных людей, говоря такие слова: “Мое войско частью видимо и состоит из людей, а частью невидимо и состоит из небесных воинов, которые летают по воздуху, и из племени джиннов, которые ходят по земле. И сейчас я открою это и тебе. Посмотри на небо и землю, и ты увидишь подтверждение моих слов”. Посвященный из числа его последователей начинал смотреть и обычно говорил: “Вижу! В таком-то и таком-то месте они летают в зеленых одеяниях, но промеж них есть и такие, что одеты в платье белого цвета”. Чернь соглашалась со всем, что он говорил; а если кто произносил: “Я ничего не вижу”, то ему открывали глаза с помощью дубины. Он также всегда повторял: “Всемогущий пошлет нам оружие из невидимого мира”; и в один из таких моментов прибыл купец из Шираза с четырьмя харварами сабель. После этого люди отбросили всякое сомнение в победе; и в ту пятницу хутба читалась в честь Махмуда — султана Бухары. Когда молитвы были окончены, он послал в дома вельмож за палатками, юртами, коврами и циновками. И люди собрались в большие отряды, и разбойники и негодяи вошли в дома богатых людей и занялись грабежами и разорением. А когда спустилась ночь, султан внезапно удалился в общество дев, подобных пари, от взгляда на которых замирало сердце, и предался с ними приятным утехам. Утром же он совершил церемонию очищения в чане с водой, подобно тому, о чем говорит поэт: “Покидая меня, она принесла мне воду для омовения, словно мы предавались чему-то нечистому”. Желая получить помощь и благословение, люди поделили эту воду на порции по одному дарамсангу и давали ее больным как снадобье. А что до имущества, которое они захватили, то Махмуд одарил им одного и другого и разделил его между своими воинами и приспешниками». Магическая революция грозила вылиться в банальный грабеж.

По мнению этнографа О. А. Сухаревой, призыватель пари Махмуд Тараби был шаманом; о шаманском характере этой фигуры свидетельствует прямо не названная Джувайни сексуальная связь Махмуда с покровительствующими ему духами^{85}. Замечу, что сексуальная связь человека с воображаемыми существами относится к области бессознательного и не определяет суть шаманизма. Для нас сейчас важно другое, а именно появление невидимой составляющей восстания. Где зачинщик смуты черпал энергию для антиповедения? Грабежи и разорение, равно как и обретение гарема, характерные черты праздника хаоса, завершавшегося ритуальной смертью «священного царя». Обязанностью временного монарха было преступать все запреты, предаваться всем эксцессам. Главной целью и праздника и восстания было обновление социума. Всеобщее распутство омолаживает мир, подкрепляет собой животворные силы природы, которая оказалась под угрозой смерти. Когда же затем наступает пора восстановить порядок, временного царя приносят в жертву. Сакральность правил управляет нормальным ходом социальной жизни, сакральность нарушений определяет собой ее пароксизм.