Книга катастроф. Чудеса мира в восточных космографиях

Образ джиннов, спроецированный вовне, в космическую сферу огня, имеет и внутреннюю проекцию, которая и есть мир воображения и обольщения. Обе проекции сходятся в коллективном бессознательном и определяют внутренний космос человека. Джинны символизируют творческое начало, дух поиска, отрицание норм, безумие и наваждение. Их противоположность — покорные ангелы, о чем с удивительной ясностью поведал историк XV в. Ибн Арабшах. Он изобразил беседу между Ифритом и Ученым о сущности джиннов. «Сказал Ифрит: Поведай мне о том, откуда человек возник и какова субстанция его, а также ангела и джинна. Сказал Ученый: Об ангеле. Субстанция его есть чистый разум, из коего он сотворен Владыкой неба и земли. И потому имеют ангелы благословенные лишь свойства — подчинение Владыке, покорности заветам Того, кто создал их, и исполнения любых Его велений. И все у них свое имеет место, и супротив Божественных наказов они не восстают, а исполняют повеления Божьи. А корень джиннов, да и корень твой, о низкий дьявол, в нравах, что достойны порицания, и в свойствах низких. И посему от вас исходят только козни, беды, сатанинство и соблазны»^{101}. В этой картине мира ангелы и джинны воплощают единство противоположностей. Диапазон вмещает все варианты психологических реализаций.

Кажется, рассказы о джиннах не касались слуха иноверцев, путешествовавших по мусульманским странам. Поразительно, что ни Марко Поло, ни Одорик де Порденоне о джиннах вообще не упоминают.

§ 33. О причинах землетрясений

Катастрофические землетрясения, равно как и слабые колебания поверхности земли, поражали воображение и рождали тревогу. «Если сам мир покачнулся, если уходит из-под ног все, что было в нем прочного, то где искать опоры? — спрашивает римский философ Сенека, написавший книгу о природных бедствиях. — Если единственное на свете неподвижное, твердое и надежное, то, на чем держится все остальное, дрожит и опрокидывается; если сама земля утратила свое главное свойство — устойчивость, то куда деваться нам с нашими страхами? Где найти приют для наших тел, куда скрыться в смятении, если ужас поднимается снизу, надвигается из глубины всякого убежища» (Сенека. О природе. VI. 1. 4). Античные философы осознание неизбежности катастроф уравновешивали иронией. «Если вы хотите ничего не бояться, сообразите, что бояться надо всего», — замечает Сенека.

На вопрос о причинах землетрясений Сенека отвечает, опираясь на достижения античной науки: «Небесполезно также иметь в виду, что все это не дело богов, что отнюдь не вышний гнев сотрясает небо и землю. Здесь действуют естественные причины; стихия не свирепствует по приказу свыше, а утрачивает равновесие в силу внутренних нарушений, как это бывает с нашими телами; нам кажется, что она причиняет вред всему вокруг, а на самом деле это она сама повреждена» (Сенека. О природе. VI. 3. 1). Свободно размышлять над загадками природы неотъемлемое право разумного человека, полагает философ.