Книга Холмов (СИ)

  А вот Кел не отступил. На лице его был мрачный сосредоточенный вызов, мол 'Вот сейчас и проверим'. Он шагнул вперед и принял на себя двоих. Один пырнул светловолосого ножом в живот, а второй врезал коротким мастеровым молотом в грудь. И вот теперь, в отличие от остервенелого боя с варгами, все, кто смотрел в ту сторону, смогли увидеть, что произошло: молот отскочил от Кела, словно тот был каменный. А нож сломался! Светловолосый всегда не прочь подраться и нередко оказывался в гуще боя с врагом 'на кулачках'. Но такого за ним никогда не видели! Анна понятия не имела, что произошло, но сейчас было и не до того; краем глаза она увидела, как Кел хватает со стола кувшин с вином и бьет изумленного поножовщика по макушке.

  На Алейну навалились сразу пятеро! Видно, демоница опасалась юную жрицу больше остальных. Конечно, ведь та могла вышвырнуть ее из Марет очистительной молитвой изгнания. Рыжая не смутилась, подняла волну гипнотически переливающегося огня, взмахнула ей, словно плащом перед мордой быков, накрыв их лица - и свет парализовал сразу троих. Селяне застыли в нелепых позах, с занесенными в ударе руками и широко раскрытыми глазами, с запечатленной на лицах незамутненной народной свирепостью. Анна подумала, что уже второй раз за день Лисов пытаются убить управляемые низвергом существа. Удары еще двоих селян разбились о щит света, откинув мужиков назад, причем, было явно видно, что щит не особо ослаб и сможет защищать девчонку еще несколько драгоценных секунд. Увидев это, черноволосая врезалась в самую гущу оставшихся на ногах земляков, благо, их осталось немного.

  Дав заднему под колено, вывела из равновесия, дернула за рубаху и повалила, после чего смачно припечатала ногой. Даже без армированных поножей и обкладок, сапоги у Анны были тяжелые, получивший в живот согнулся и застонал, временно позабыв о драке.

  Черноволосая увернулась от удара дубиной, тут же кто-то заехал ей локтем в лицо, успела отшатнуться, но по носу все же пришлось. Вот ведь! Получи, плотницкая морда, с азартом подумала девушка, ушла от руки с топором, поймала ее, заломила кисть и выдавила топор из побелевших пальцев, врезала коленом в солнечное сплетение, мужик осел.

  На третьего обрушился горшок гнева: густой короедный суп потек по его лицу, куски мяса и овощей застревали в бороде, мужик стал медленно отступать на подгибающихся ногах. С ошеломленным видом попробовал языком, чего течет, вроде понял, что это не кровь, а суп, и словно с облегчением завалился на пол, упав на кого-то из уже лежащих.

  Один из двоих оставшихся заехал Анне дубиной по плечу, второй мазнул ножом по поддоспешнику, но не прорезал его, нож был слишком тупой, а удар слишком неправильный.

  - Съешь еще... этих мягких... землецких булок, - рявкнула Анна, в конце сентенции со всего размаха съездив второму подносом по лицу. А так как сентенция была длинной, аж на три вдоха, то первый к тому моменту уже валялся на коленях с вывихнутой рукой и выл, ухватившись за плечо. Немного не рассчитала.

  Повалив его на распростертую кучу-малу из тел, грязных не только от суровой крестьянской жизни, но и от ругани, звенящей в воздухе, Анна уперлась коленями несчастному мужику в грудь и вправила сустав, от чего он хрюкнул и замолк, испуганно на нее глядя. Боль всегда хорошо перебивала чары и доминацию, Анна выучила это довольно быстро, попав в Мэннивей.

  - Я в порядке, - Кел поднял слегка окровавленный кулак, но кровь явно была не его, судя по разбитому лицу осевшего рядом мастерового. Молоток светловолосый отобрал от греха подальше.

  - Отбились, - кивнула Анна, потирая левую руку, которая нарывала болью все сильнее.

  Винсент вышел из сумрака, посмотрел на учиненный раскардаш, опрокинутые лавки и упавший стол, груды битой посуды и осклизлые яства, спорадически усеявшие пол, на стекающий по стенам густой суп, вино и какую-то подливку, а также кружева салата из кислой капусты. На земляков, вповалку матерящихся сквозь грязные бороды... Брезгливо покачал головой.

  - Лучше б в тени остался, - пробормотал он.

  - Легким ветром несён, зачарованый сон, - негромко и певуче произнесла Алейна, накрыв ладонями свои глаза. - Ты печали забудь, и приляг отдохнуть.

  Она всегда использовала старую лёдскую колыбельную для этой молитвы. С родными с детства словами, сонный дым получался гораздо лучше. Под ладонями девчонки родился свет, совсем не такой, как раньше. Легкая лунная дымка поплыла по горнице, зыбким покрывалом стелясь по головам и лицам земляков, те запрокинули удивленные лица, как волки навстречу лунам. Их стоны и ругательства стихли, через несколько секунд тишины послышалось неровное сопение спящих. Освобождая парализованных одного за другим, Алейна отпустила их на пол легким движением руки.

  - Славно, славно, - вместе с кряхтением донеслось из-под стола. - Но отчего милосердная госпожа их сразу не усыпила? - поинтересовался староста, выползая оттуда.