Книга кладбищ

— Да-да, уменьшительное от Никто, — усмехнулась она. — Глупое слово. Это местоимение, совсем не подходит для имени. Я этого не одобряю. Так что я буду называть тебя «мальчик». А ты будешь называть меня "мисс Люпеску".

Ник умоляюще взглянул на Сайласа, но на его лице не было и тени сочувствия. Он поднял свой саквояж и сказал:

— С мисс Люпеску ты в надёжных руках, Ник. Я уверен, что вы поладите.

— Никогда! — воскликнул Ник. — Она ужасная.

— Между прочим, — произнёс Сайлас, — это очень грубо. По-моему, тебе следует извиниться, ты так не думаешь?

Ник так не думал, но на него выжидающе смотрел Сайлас. Сайлас, который уже держал свой чёрный саквояж и собирался уехать неизвестно куда неизвестно насколько. Так что Ник сказал:

— Простите меня, мисс Люпеску.

Сперва она в ответ промолчала. Только фыркнула. А затем произнесла:

— Я проделала долгий путь, чтобы присматривать за тобой здесь, мальчик. Надеюсь, ты того стоишь.

Ник не представлял, как можно обнять Сайласа, поэтому он просто протянул свою руку, и Сайлас, наклонившись, принял рукопожатие, аккуратно пожав чумазую ручку Ника своей большой бледной рукой. Затем, подхватив свой чёрный кожаный саквояж, как будто тот ничего не весил, он пошёл вниз по тропинке и вышел с кладбища.

Ник рассказал родителям о случившемся.

— Сайлас ушёл, — сказал он.

— Он вернётся, — добродушно сказал мистер Иничей. — Даже не сомневайся, Ник. Он всегда возвращается. Как неразменная монета.

Миссис Иничей сказала:

— Когда ты родился, он пообещал нам, что если ему придётся уехать, он найдёт кого-нибудь себе на замену, чтобы приносить тебе еду и присматривать за тобой. Видишь, он так и сделал. На него всегда можно положиться.

Сайлас действительно приносил Нику еду и оставлял её в склепе каждую ночь, но это, по мнению Ника, было самое меньшее из того, что Сайлас делал для него. Он умел давать советы — хладнокровные, разумные и абсолютно верные. Он знал больше, чем кто-либо на кладбище, поскольку его ночные вылазки в большой мир позволяли ему быть в курсе современности, его познания не были ограничены правдами, устаревшими сотни лет назад. Он был невозмутимым и надёжным, он был рядом каждую ночь, и мысль о том, что маленькая часовня лишится своего единственного обитателя, не помещалась у Ника в голове. Потому что самое главное — рядом с Сайласом Ник чувствовал себя защищённым.

Мисс Люпеску тоже считала, что она не должна ограничиваться только кормлением мальчика. Хотя о еде она тоже заботилась.

— Что это? — в ужасе спрашивал Ник.

— Полезная еда, — отвечала мисс Люпеску.

Они были в склепе. Она положила на столешницу два пластиковых контейнера и сняла крышки. Указав на первый, она сказала:

— Это ячменный суп с тушёной свёклой.

Указав на второй, добавила:

— А это салат. Ты должен съесть и то, и другое. Я приготовила это для тебя.

Ник уставился на неё, пытаясь понять, не шутка ли это. Еда, которую приносил Сайлас, обычно была в пакетах, он добывал её в местах, где её продавали поздно ночью, не задавая лишних вопросов. Никто и никогда не приносил ему еду в пластиковом контейнере с крышкой.

— Ужасный запах, — сказал он.

— Если ты не съешь суп сейчас же, — сообщила мисс Люпеску, — он станет ещё хуже. Он остынет. Так что ешь.

Ник был голоден. Он взял пластиковую ложку, опустил её в пурпурно-красную жижу и начал есть. Еда была скользкой и непривычной, но он с ней справился.

— Теперь салат! — скомандовала мисс Люпеску и с хлопком открыла второй контейнер. В нём оказались большие куски сырого лука, свёкла и помидор, щедро политые уксусной заправкой. Ник положил в рот кусок свёклы и начал жевать. Он почувствовал, как скапливается слюна, и понял, что если он попытается что-то проглотить, всё вернётся обратно. Он сказал:

— Я не могу это есть.

— Это очень полезно.

— Меня стошнит.

Они уставились друг на друга, маленький мальчик со взъерошенной шевелюрой мышастого цвета и тощая бледная женщина с идеально прилизанными серебряными волосами. Мисс Люпеску сказала:

— Съешь хоть кусочек.

— Не могу.

— Либо ты съешь ещё один кусок, либо будешь сидеть здесь, пока не съешь всё.

Ник подцепил кусок кислого помидора, прожевал его и с трудом проглотил. Мисс Люпеску закрыла контейнеры и убрала их в полиэтиленовый пакет. Потом она сказала:

— Теперь уроки.

Лето было в разгаре. Темнело не раньше полуночи. Обычно в разгар лета не было никаких уроков — всё время, когда Ник не спал, были бесконечные тёплые сумерки, и он мог играть или исследовать окрестности, или куда-нибудь залезать.

— Уроки? — протянул он.

— Твой наставник посчитал, что неплохо бы мне обучить тебя кое-чему.

— У меня уже есть учителя. Летиция Борроуз учит меня чтению и письму, а мистер Пенниворт учит меня по своей Полной Образовательной Системе для Юного Джентльмена с Дополнительными Материалами, Изучаемыми Посмертно. Я уже учусь географии и всякому такому. Мне не нужны другие уроки.

— Значит, ты и так всё знаешь, мальчик? Тебе шесть лет, и ты уже всё знаешь?

— Я этого не говорил.

Мисс Люпеску скрестила руки на груди.

— Расскажи-ка мне об упырях, — попросила она.