Книга Корешей

У меня, видишь ли, незакрытый ордер на арест в Евклиде — почти двухгодичной давности. Приняли за движуху без прав, штрафанули, 11 дней в каталажке промурыжили и выпустили. А через полгода им это мало показалось — так они решили мне хранение подшить, скоты. Ордер на арест как пригласительный — по почте выслали. Сейчас менты начнут меня на компьютере сканировать и вуаля — смогут рапортовать налогоплательщику. Очистили улицы города от еще одного монстра.

Пришлось выносить булочки через черный ход. Бодрой рысью. Личную боевую швабру, которой я за эти годы заработал уже больше чем Безрукову заплатили за весь сериал Бригада — пришлось бросить на поле сражения. Я обычно стараюсь не помогать ментам в их сложной и опасной работе. Пусть сами уже как-нибудь справляются. Мне бы два года еще поcухариться и липовую делюгу закроют за сроком давности.

Побрел. Весь мокрый, без швабры, как резиновый утёнок — но спасибо что живой. Кстати — да, живой, чертяка! Вспомнишь об Илюхе и как-то стыдно. Рок-н-ролл мертв, а я еще нет. Я просто выключился на полу школы тогда, но на небо снова не приняли.

Кому повезло больше мне или Илюхе?

Для ученого всегда важно правильно сформулировать вопрос.

И все с полами — хватит. И со сценариями сериалов наверно тоже. А то вдруг сдохнешь завтра вот так, ведь смертны то мы внезапно, а последнее что ты написал было: «Жена швыряет в героя тарелку с вполне еще свежим настоящим украинским борщом».

Да, еще повезло Шовуш-огле — своим ходом я ушел, а если бы он приходит школу открывать, а там жмур без документов? В луже грязной воды? Тьфу, еще один висяк!

Вытянул из кармана остатки «зелья» - убивал бы за это словцо — да и развеял по ветру. У самого дети растут. Если я стану поддерживать наркоиндустрию и покупать их товар, так кто же мне гарантирует, что я не переживу потом собственных детей?

Все. Будем считать — я сегодня умер. И немедленно воскрес.

Стану жить только на полную катушку. Так чтобы аж звенело все. Работать за грязные подачки половых компаний — не стану. Нет. Не в деньгах счастье. Поверьте старому Соломону.

И плохих сценариев не буду писать. По той же самой причине. Буду писать роман. У меня даже начало есть, как у Толстого:

«Дело было ранней осенью».

4

Я опух на жесткой шконке в кливлендской городской. Сквозь решетки не видно ничего, кроме соседней хаты. В ней расположилось два негра, хотя камера явно одноместная. Камеры американские стремятся к размерам грузового лифта. Все рассчитано до дюйма. Впритык по санитарным нормам. В американских камерах я постиг значение термина «клаустрофобия».

Вас не надо пытать или бить по пяткам. Просто посадят в шкаф с еще одним телом и вы научитесь нажимать на смыв точно в тот самый момент, когда говно проходит через сфинктер. Чтоб в шкафу не успело завонять. Не насилуют — а имеют в жопу — описанным способом. Ничего так не ломает как животное унижение, стыд за то что ты воняешь, когда срешь. Впрочем, можно и не срать. Попробуйте.

Возможно негры и не были преступниками, но большинство белых, увидев негра в клетке невольно вздрагивает. Толстый негр лежал на шконке и смотрел в потолок. Худой негр лежал на полу рядом и пытался спать, кутаясь в синтетическую толстовку «Академикс».

- Трамп-чмо — сказал я, стараясь им понравится. - Я тут исключительно из-за него. Депортируют наверное теперь, хлопцы.

- Депор — что? Спросил толстый, глядя в потолок.

- Депор-дьё — ответил ему худой не открывая глаз. Разговоры негров часто происходят в рифму или белым стихом.

- Домой отправят говорю — пояснил я — Шестнадцать лет тут прожил и теперь все, хана.

- Меня бы кто домой отправил. Эх и хорошо же сейчас на двадцать четвертой западной улице!

- Я имею в виду домой — из Штатов выпрут. В Россию отправят.

При слове «Россия» - оба негра привстали и глянули на меня.

- ИЕ- баа! Холодно у вас там уже поди. Снег.

- Я с юга. Дело не в этом. У меня вся жизнь здесь — дети, дом, ноутбук.

- Мля. Жалко ноутбука. Я вот по иксбоксу скучаю сейчас до ломок. Эй, постой-ка, а тут ведь еще один русский есть

Он выгнулся параграфом вытянул толстые губы в продол и завопил:

- «Эгегегей, русский, тут еще одного вашего поймали»

Кто-то ответил через пару камер. Это был не русский, понятно дело, а казах. Его звали Серик. Или Берик — мне было плевать. Наивно говорить американским ментам, что ты с Казахстана или Узбекистана — эти географические новообразования им одинаково Афганистаном кажутся.

Жители бывшего СССР говорят - «Россия». Про Россию слыхали все без исключения американцы. Даже самые дремучие. Трудно утаить Россию на карте.

Казах спросил где я служил в армии и, узнав, что нигде, обиженно замолк.

Подошел дубак. Тоже черный. Я думал станет ворчать, что я ору через две хаты. Он спросил:

- You wanna chow?

Я по дури тогда не догнал о чем он. Чау — это название собачьей еды на воле. А по тюремному «хавка», баланда.

- Не-не — на всякий случай ответил я: «I don wanna chow»