Книга крови 4

Потом он слушал заупокойную службу над головой, слышал скрип венков, а тьма могилы все росла и росла. Он погружался в землю, все еще пытаясь протестовать. Но воздух внизу был спертым, и он стал задыхаться. В рот вместо воздуха набилось что-то – может быть, цветы? – и он не мог даже повернуть голову, чтобы их выплюнуть. Теперь он слышал стук земли о крышку гроба и – Господи боже! – слышал, как вокруг него роятся черви, предвкушая добычу. Сердце его тяжело билось, лицо, он знал, побагровело от удушья.

Потом вдруг кто-то оказался с ним в гробу, кто-то, разрывающий его путы.

– Мистер Джордж! – обратился к нему этот ангел милосердия. Это была сиделка из больницы, это она была с ним в гробу. Она, образец спокойствия и терпения, была сейчас в панике. – Мистер Джордж, вы душите себя!

Другие руки пришли ей на помощь и победили. Трое сиделок общими усилиями оторвали его руку от горла. Чарли начал жадно глотать воздух.

– С вами все в порядке, мистер Джордж?

Он открыл рот, но голоса не было. Он вдруг ощутил, что его рука все еще сопротивляется.

– Где Джудвин? – прохрипел он. – Позовите его.

– Доктора пока нет, но он навестит вас позже.

– Я хочу его видеть сейчас.

–Не волнуйтесь, мистер Джордж, – успокоила его сиделка, – сейчас мы дадим вам лекарство, и вы уснете.

– Нет!

– Да, мистер Джордж. Не волнуйтесь. Вы в надежных руках.

– Я не хочу больше спать. Они берут верх, как только я засыпаю, разве вы не видите?

– Здесь вы в безопасности.

Но он знал, что он везде в опасности. Во всяком случае, пока у него осталась рука. Она вышла из-под контроля, если когда-нибудь и был этот контроль: может, она только для вида подчинялась ему все эти годы, усыпляя его бдительность. Вот что он хотел сказать, но кто ему поверит? Вместо этого он сказал:

– Не буду спать.

Но сиделка спешила. В больницу прибывали все новые пациенты (ей уже рассказали об ужасных событиях в ИМКА), и ими тоже нужно было заниматься.

– Это только успокоительное, – ив руках у нее оказался шприц.

– Послушайте, – сказал он, пытаясь пробудить в ней разум, но она не была расположена спорить.

– Ну-ну, не будьте ребенком, – скомандовала она, когда на глазах у него выступили слезы.

– Вы просто не понимаете...

– Вы можете рассказать все доктору Джудвину, когда он придет.

– Нет! – он рванулся. Сестра не ожидала такой ярости. Пациент вырвался из постели с иглой, торчащей из руки.

– Мистер Джордж, – сказала она строго. – Будьте любезнывернуться в постель.

– Не подходите ко мне, – предупредил Чарли.

Она попыталась устыдить его.

– Все пациенты ведут себя прилично, а вы что делаете?

Чарли покачал головой, игла, выскочив из вены, упала на пол.

– Я не буду вам повторять.

– И не надо, – ответил Чарли.

Он осмотрелся, ища выход между койками, нашел его и выбежал прежде, чем сестра успела позвать подмогу.

Он скоро понял, что здесь легко укрыться. Больница была построена в конце прошлого века, потом к ней пристроили крыло в 1910-м, еще крыло после первой мировой войны, потом еще крыло, памяти Чейни, в 1973-м. Настоящий лабиринт. Им придется его поискать.

Однако чувствовал он себя плохо. Обрубок левой руки начал болеть, и ему казалось, что он кровоточит под бинтами. Вдобавок сестра все же успела ввести ему часть успокоительного. Он был крайне вял, и это, несомненно, отражалось у него на лице. Но он не мог вернуться в постель, в сон, пока не сядет где-нибудь и спокойно все обдумает.

Он укрылся в кладовой в конце одного из коридоров, среди поломанной мебели и кип отчетов. Он был в мемориальном крыле Чейни, хотя и не знал этого. Семиэтажная махина была выстроена на деньги миллионера Фрэнка Чейни его собственной строительной фирмой. Они использовали второсортные строительные материалы и дырявые трубы (почему Чейни и стал миллионером), и крыло уже разваливалось. Забившись в какую-то щель, Чарли сел на пол и уставился на свою правую руку.

– Ну?

Рука молчала.

– Не прикидывайся. Я тебя раскусил.

Она по-прежнему покоилась у него на коленях, невинная, как дитя.

– Ты пыталась убить меня, – обвинил он ее. Рука чуть открылась, как бы отвечая.

– Может, снова попробуешь?

Она зашевелила пальцами, как пианист, играющий соло. "Да, – говорили эти пальцы. – Когда угодно".

–Ведь я даже не могу помешать тебе, верно? Рано или поздно ты до меня доберешься. Не просить же кого-то присматривать за мной до конца жизни. Так что же мне остается, я тебя спрашиваю? Умереть?

Рука чуть сомкнулась, бугорки ладони сложились в утвердительную ухмылку: «Да, дурачок. Это единственное, что тебе остается».

–Ты убила Эллен?

– Да, —улыбнулась рука.

– Ты отрезала мою другую руку, чтобы она могла удрать. Я прав?

– Прав.

–Я видел. Видел, как она убегала. А теперь ты хочешь сделать то же самое?

– Точно.

–Ты не оставишь меня в покое, пока не освободишься, так ведь?

– Так.

–Ну вот. Мы понимаем друг друга, и я хочу договориться с тобой.

Рука подобралась поближе к его лицу, вцепившись в пижаму.

– Я освобожу тебя, – сказал он.