Книга Лазури

Нет смысла, нет целей, нет воли продолжать жить. Будущее, кажется, окончательно загублено и стерто в пыль — да и могло ли быть иначе? Обет, выполнять который мне слишком легко; бессмысленные занятия; беспочвенные споры; комплексы — удобные для поддержания в целости хрупкой конструкции надежд и иллюзий. Собственная ущербность оставила мне лишь природу и пейзажи, слова и книги. Очень много, не спорю, но отчего тогда горечь поражения на губах и камень в груди? Жив ли до сих пор я сам? Сомнительно. Как ни странно, я все еще не разучился любить людей. Не всех, вовсе нет — этих я скорее игнорирую или ненавижу, но знакомые… точнее, мой представления о них. Ведь я точно знаю, что они окажутся такими же пустышками, как и остальные. И все же горько, горько. Время вытекает сквозь пальцы, не принося утешения. Кто сказал, что оно лечит? Лечат события, не время. Оно лишь дает понять, как глубоко я пал, как много утратил, сколько упустил. или все это выдумки? И не стоит врать себе, что я когтями и клыками бился бы за свою мечту, которой нет. Не стал бы. Мое место ясно определено — в стороне от мира, откуда можно смотреть на толпу и воображать себя на месте каждого. Представлять. Разум мой — враг мой, так как представит мне всегда было легче, нежели осуществить. В мечтах я мог быть тем, кем не стану никогда, и не оттого, что не хочу, а потому что купаться в грезах слаще. Да, выходит, что я горд и тщеславен, наверное, но при этом иллюзии тешат эти пороки сильнее данной реальности. Ад ждет меня за то, как бездарно и бесславно я транжирю жизнь — упиваясь испорченностью, кичась недостатками в свете других, обвиняя тех, кто быть может, лучше меня — или когда-либо станет лучше. Впереди лишь смерть и это прекрасно. Если я никому не нужен здесь, остается надеяться, что от меня не отвернутся там. Я видел ценности этого мира и они оставили меня равнодушным. Но и замены нет.

Дни сливаются воедино, и завтра будет таким же, как вчера. И не забыться в общем круговороте, и выхода не найти. Все суета и все обратится в прах.

— Наверное, я поняла, почему ты стал ее медиумом. Это смысл?

— Да. Это способ жить дальше. Жить, вместо того, чтобы существовать.

— А если бы не удалось?

— Покончил бы с этим. Впрочем…нет, не смог бы. Я был слаб.

— Ты похож на нее. На Четвертую. Она тоже разучилась жить ради себя.

— Нет, что ты. Я гораздо хуже — просто немного повезло.

Суигинто замолчала, слушая хор стонов умирающих и криков новорожденных, вдыхая черный пар наркотических видений и ломок, оценивая привкус беспомощной ненависти друг к другу, страха и зависти, голода и безысходности.

— Откуда у тебя все это? Ведь ты не мог прожить все эти жизни сам?

— Спящие поделились со мной. Более всего терзало их одиночество, и спросившему — мне — выкрикнули многое в ответ.

— И только это нашлось в их сердцах?

— Нет, не только. Но я отдал все остальное — чтобы наполнить для Соусейсеки Розу.

— Неужели и Отец…

— Не знаю. Я дилетант, а он Мастер. Быть может, все было иначе.

Когда мрак в глазах рассеялся, я вернул на место заново опечатанный шар. Когда-нибудь получится избавиться от этого груза, но не сегодня. Суигинто молчала, задумавшись.

— Ты говорила, что Лемпика нужна тебе для дела, и я догадываюсь о нем. Ты хочешь попасть в сон девушки, которая носит твое кольцо.

— Девушки?

— Мегу.

— Откуда ты знаешь ее имя, медиум?

— Не только имя. Ты хочешь вылечить ее изнутри, силами Роз, и Лемпика нужна тебе, чтобы попасть в ее сон.

— Ты начинаешь меня удивлять. Тебе подозрительно много известно — причем вряд ли Соусейсеки могла рассказывать тебе подобное. Хоть она и садовница душ, но очень консервативна.

— Если Лемпика нужна тебе только для этого, условия сделки можно изменить.

— И что же ты предлагаешь?

— Я забираю свои воспоминания и мы с Соусейсеки помогаем вылечить твоего медиума. Некоторый опыт в этом у нас есть.

— За Лемпику?

— Не только. За союз и… несколько уроков.

— Уроков? Ты хочешь у меня учиться?

— Соусейсеки превосходный боец, но мои возможности…несколько иного рода. Если не ты, то кто? Шинку?

— Из нее уж точно вышел бы учитель!

— Ты хотела сказать воспитатель. А я уже взрослый. И вообще, тебе ведь известно, насколько неприятны бывают те, кто учат жить «правильно».

— И не напоминай. Знаешь, а твои условия… неполны.

— В чем же?

— У Соусейсеки есть шанс встретиться с Отцом. Теперь я уже не могу сказать, что это невозможно. И получится, что я ей помогаю!

— Мне нужно будет поговорить с ней об этом. Я знаю, что она мечтает об этой встрече, но ни слова не слышал о том, что она думает насчет вашего в этом участия.

— Но…она не согласится, и…это не по правилам!

— Возможно. Да ты и сама не знаешь, нужна ли тебе эта встреча, если она может оказаться альтернативой победы.

— У меня будет время подумать.

— Так что с моим предложением?

— Ты уверен, что вы способны вылечить Мегу?

— Если ты поможешь — справимся.

Молчание было совсем недолгим

— Ладно, медиум, ты меня убедил. Снимай свое проклятие…и если снова попробуешь меня обмануть, разговаривать мы больше не будем.

— По рукам!