Книга Магов (сборник)

Видишь: там дважды шесть лебедей летят вереницей.
Пав с высоких небес, Юпитера спутник крылатый
Их разогнал; а ныне они ликующим строем
Или стремятся к земле, иль, спустившись, ее озирают.
Вот они все собрались, заплескали крыльями шумно,
Снова вся стая взвилась, небосклон опоясала с кликом.
Так же твоих друзей корабли иль стоят на причалах,
Или, подняв паруса, вплывают в широкие устья.[171]

Наиболее удивительны предсказания тех авгуров, кто понимает язык животных. Среди древних особенно известны Меламп, Тиресий, Фалес и Аполлоний Тианский, который был прекрасным знатоком птичьего языка. О нем же рассказывают Филострат и Порфирий. Однажды, сидя в компании друзей, Аполлоний услышал громкий щебет воробьев, после чего откуда-то прилетел еще один воробей, поднялся невообразимый гвалт и шум, и вся стая улетела вслед за появившимся. Аполлоний сказал своим друзьям, будто прилетевший воробей рассказал остальным, что осел, нагруженный пшеницей, упал у городских ворот и рассыпал зерно по земле. Многих эти слова заставили пойти и посмотреть, так ли это. Когда все оказалось правдой, удивлению не было предела. Подобную же историю платоник Порфирий в своей третьей книге «Жертвоприношений» рассказывает об одной ласточке. Это является правдой потому, что голос каждого животного отражает определенное душевное движение – радость, гнев, печаль и т. п. и поэтому понимаются сведущими людьми. Об этом искусстве говорили и Демокрит, и Плиний. Последний называет птиц, из смешения крови которых можно создать змею, и тот, кто съест эту змею, научится распознавать птичье щебетанье. Гермес же утверждает, что если кто-либо пойдет ловить птиц в определенный день ноябрьских календ и сварит первую пойманную птаху вместе с сердцем лисы, то все, кто съедят это, станут понимать язык и птиц, и животных. Арабы говорят, что они понимают мысли животных, съев сердце и печень драконов. Платоник Прокл верил и писал, что сердце крота дает способность предсказывать.

Существует также дивинация, извлекаемая посредством внутренностей жертв при жертвоприношении, это первым испытал Тагет, о котором упоминает Лукан:

Жилам да не дадим мы веры: Тагет их измыслил —
Изобретатель волшбы…

Печень, согласно верованиям римлян, почиталась главой всех внутренностей. Поэтому предсказатели в первую очередь обращали внимание на нее. У печени две головки; одна из них называется головой города, а другая – врагом. В случае если они одинаковы, то возвещают победу, о чем мы читаем у Лукана, сообщающего, что внутренности предсказали поражение войска Помпея и победу Цезаря:

Здесь испугала жреца и самая внутренность жертвы:
В пятнах была она вся, и холодная кровь загрязняла
Мерзкой своей синевой в изобилии темное мясо.
Видит он печень в гною, а на части зловещий открылся
Ряд угрожающих вен. Хрипящего легкого жила…[172]

После окончания исследования кишечника приступают к изучению сердца. Так, если у жертвенного животного не обнаруживалось сердца или головки печени, это считалось признаком смерти и называлось пиакулярией. Плохим предзнаменованием было, если жертвенное животное убегало с алтаря или когда кричало при заклании, либо падало в неподходящую сторону. Так, мы читаем, что в день, когда Юлий Цезарь выехал во главе процессии в своей пурпурной одежде и, сидя в золотом кресле, совершал жертвоприношения, у жертв дважды не находили сердца. И во время жертвоприношений Катона Марка Утического у жертв не было печени. А когда во время правления Гая совершали жертвоприношения Марцелл Клавдий и Л. Петелий Косс, печень внезапно исчезла; и очень скоро один из них умер от болезни, другой был убит лигурийцами, как им и предсказали. Считалось, что эти предсказания совершаются или по воле богов, или при помощи дьявола. Вот почему древние отмечали как нечто более важное все необычное, что встречалось во внутренностях; как произошло с Суллой, когда он приносил жертву в Лаурентуме,[173] головка печени образовала корону, что предсказатель Постумий определил как предсказание победы и посоветовал Сулле съесть эту печень.

Учитывался и цвет внутренностей, о чем также упоминает Лукан:

…и холодная кровь загрязняла
Мерзкой своей синевой в изобилии темное мясо.