Книга мучеников

что настало время родить. Паписты ворвались в их дом и убили Филиппа в ею кровати, а

затем, невзирая на мольбы повитухи, пронзили кинжалом живот жены. Шатаясь, она

выбежала из дома в амбар и взобралась на чердак, надеясь скрыться и родить ребенка до

того, как умрет. Но вскоре они обнаружили ее и снова ударили кинжалом и вскрыли

живот. Затем сбросили ее с чердака на землю. Когда она с силой ударилась спиной об

землю, ребенок выпал из ее вскрытого чрева. Сразу же один из католических головорезов

схватил ребенка, заколол его и выбросил в реку.

Вторым свидетельством, подтверждающим резню гугенотов, является письмо, написанное здравомыслящим и образованным римским католиком: “Брак молодого короля Наваррского с сестрой французского короля был

отпразднован с великой пышностью. Катериной, королевой-матерью, и королем были

высказаны заверения в любви, уверения в дружбе и обильные обещания. Во время

празднества гости не думали ни о чем, наслаждаясь торжеством, играми и маскарадом.

Затем в двенадцать часов ночи, в начале праздника Святого Варфоломея, был дан

сигнал. Немедленно были атакованы все дома протестантов. Адмирал Колинъи, разбуженный шумом, вскочил с кровати в тот момент, когда несколько убийц ворвались

в его спальную комнату. Их вел Беем, слуга в семействе Гизов. Этот жалкий человек

вонзил свой меч в грудь адмирала, а также порезал ему лицо.

Генрих, молодой герцог Гиз, который стоял в дверях спальни, пока совершалась

ужасная бойня, громко крикнул: “Беем! Уже?” Сразу же после этого негодяи выбросили

адмирала из окна, и он был убит у ног Гиза другим негодяем, который отрубил ему

голову.

Граф де Телинъи, который женился на дочери Колиньи за десять месяцев до

происходящего, был также убит. Он был настолько красив, что головорезы, собиравшиеся его убить, остановились в сострадании, но другие, более жестокие, оттолкнули их и убили его.

В это время в Париже все друзья Колиньи были убиты. Мужчины, женщины и дети, все безразличия, были убиты, и все улицы заполнены умирающими протестантами.

Священники бежали по улицам, держа распятие в одной руке и кинжал в другой и

предупреждали руководителей убийц, чтобы те не щадили ни родственников, ни друзей.

Таванн, маршал Франции, невежественный и суеверный солдат, гнал свою лошадь по

улицам Парижа, крича своим людям: “Проливайте кровь! Проливайте кровь!

Кровопускание также благотворно в августе, как и в мае!” В воспоминаниях сына об

отце говорится, что когда Таванн умирал и совершал полное исповедание своему

священнику, священник спросил его в удивлении: “Что?! Никакого упоминания о резне в

день Святого Варфоломея ?!” На это Таванн ответил: “Я считаю это действие

достойным награды и хвалы, оно смоет все мои грехи”. Только лживый дух религии мог

быть вдохновителем таких утверждений.

Новобрачные Генрих Наваррский и его жена спали в королевском дворце; все их слуги

были протестантами. Многие из них убиты в своих кроватях, другие бежали через

коридоры или же комнаты дворца, пытаясь спастись, некоторые ворвались даже в

переднюю короля. Молодая жена Генриха, боясь за своего мужа и себя, вскочила со своей

кровати, чтобы бежать в спальню короля и у ног своего брата просить защиты. Но

когда она открыла дверь своей спальни, несколько из ее слуг-протестантов вбежали в

комнату, чтобы спастись. Солдаты ворвались в комнату, оттолкнув ее, и убили одного, спрятавшегося под кроватью. Двое других были ранены алебардами и упали у ее ног, покрыв их своей кровью.

Граф дела Рошфуко, молодой дворянин, снискавший благоволение короля, с которым

тот радостно общался и шутил, провел приятный вечер с королем и его придворными до

одиннадцати часов. Король испытывал некоторые угрызения совести о Рошфуко, потому что тот был протестантом и два или три раза говорил ему, чтобы тот не шел

домой, но провел ночь в Лувре, где, он знал, тот не будет найден Но граф сказал, что

должен идти домой к своей жене, поэтому король перестал убеждать его и сказал тихо

своим придворным: “Пусть идет. Я вижу, что Бог предназначил ему умереть”. Два часа

спустя граф и его жена были убиты.

Множество бедных жертв бежало на берег реки, чтобы скрыться, а некоторые

поплыли через реку в пригород Св. Германика [или Гермейна]. Из своей спальни в

королевском дворце король мог видеть реку и плывущих по ней, пытающихся спастись.

Один из его слуг приготовил ружье для него, и король убил нескольких в реке. Королева-

мать была спокойна во время резни, часто выглядывала со своего балкона, выкрикивала

ободрения убийцам и смеялась над смертными стонами их жертв.

Через несколько дней после произошедших ужасов в Париже французский парламент

попытался представить бойню менее серьезной и оправдать ее, обвинив адмирала

Колиньи в тайных замыслах против короля, чему никто не верил. Затем они решили

осквернить его память, подвесив его тело на цепях в публичном месте. Сам король

отправился посмотреть на это шокирующее представление. Когда один из его

придворных посоветовал ему удалиться, жалуясь на трупное зловоние, король ответил: “У мертвого врага хороший запах”. Бойня в день Святого Варфоломея изображена в