Книга на книжной полке

Еще одной альтернативой папирусу был велень. Хотя часто велень и пергамент путают, это, строго говоря, разные материалы. Велень (от фр. v'elin, ср. англ. veal, «телятина») изготавливался из телячьей кожи, хотя латинское vellum обозначало также шкуру овцы и других животных[44]. В самом деле, «кожу почти всех повсеместно известных домашних животных, и даже рыб, брали, чтобы приготовить материал для письма»[45]; из кожи мертворожденных ягнят и телят получался «превосходный, тончайший»[46] материал. Время показало, что велень и пергамент долговечнее папируса. К сожалению, материалы животного происхождения обходились недешево: «из кожи одной овцы можно было выделать лишь один лист (складываемый в два) книги формата ин-фолио»[47]. Так что для того, чтобы написать один кодекс, требовалось забить «очень большое стадо овец».

Способность животной кожи выдерживать шнуровку означала, что листы пергамента можно обрезать до стандартных форматов и сшивать вместе, чтобы получались свитки, или «книги», сделанные из «сшитых листов, сложенных гармошкой»[48], или кодексы. Высказывалось мнение, что «прямоугольная» форма животных «продиктовала форму книги – условность, с которой мы до сих пор живем»[49]. В действительности уже самые ранние кодексы были прямоугольными: эта форма появляется как результат сгибания и сшивания листов папируса, а форма этих листов стала такой не из-за особенностей растения, а из-за техники изготовления: из листов должны были получаться свитки. Но прямоугольник можно согнуть двумя способами: у сложенного листа либо высота окажется больше ширины, либо ширина больше высоты. Письмо зависит от ориентации страницы – в век компьютеров мы называем ее соответственно книжной (вертикальной) или альбомной (горизонтальной). Поскольку кодексу предшествовал свиток, видимо, казалось естественным придавать ранним кодексам альбомную ориентацию: столбцы строк выглядели практически так же, как в свитке. Но необходимость скреплять сложенные листы по одному краю обусловила переход к книжной ориентации: так шов становился длиннее, что обеспечивало переплету максимальную прочность.

Поэтому практически у всех ранних книг была вертикальная (книжная) ориентация, которая и сегодня встречается чаще всего. Две книги необычной формы, изданные в конце XX века, прекрасно демонстрируют, какая разница между переплетами, выполненными по длинной или по короткой стороне листа. Книга Джудит Дюпре «Небоскребы» узкая и высокая, как и сами эти здания; размер страницы – примерно 19 x 46 сантиметров. Как и подобает книге на такую тему, она переплетена по длинному краю. Такой переплет очень крепко держит страницы, в каком бы положении книга ни находилась. Книга прочно стоит на полке и крепко держится в руках у читателя: это создает образ хорошо построенного высокого здания. Следующая книга Дюпре «Мосты», сообразно теме, широкая и невысокая. Ее страницы размером 46 x 19 сантиметров сшиты по короткому краю. С такой книгой нужно обращаться осторожно.

Независимо от того, почему в древности книги стали прямоугольными, страницы ранних кодексов буквально связывались между деревянными крышками, концы которых часто делали скошенными, искривленными или закругленными[50]. В крышках проделывались желобки и пазы, чтобы страницы хорошо крепились к обложкам. Крышки кодексов, несомненно, происходили от деревянных табличек для записей, но, скорее всего, были больше и толще, чем те, что использовались в табличках-«блокнотах». Кодексы, таким образом, оказывались более тяжелыми и громоздкими, но читать их было гораздо удобнее, чем свитки.

Сверху вниз: резчики скашивали, выгибали и закругляли края деревянных крышек переплета

Древние кодексы часто хранились на столе или на полке; нередко они были наклонными, как поверхность для письма. На такой наклонной поверхности передняя обложка книги могла выглядеть как произведение искусства, а также ясно указывать на то, что под ней лежат исписанные листы. Переплетные крышки могли быть обтянуты пергаментом, дубленой кожей, тканью или чем-то еще. Особенно ценились книги в окладе – переплете, инкрустированном драгоценными камнями или богато украшенном каким-либо другим способом. Оправданием такой роскоши обычно служило содержание книги – религиозное или церемониальное.

На обложке редко обозначалось название книги или имя автора. У кодексов вообще не было названий в нашем понимании: возможно, книги опознавали по словам на первой странице с текстом. Например, книга, которую мы сегодня знаем под названием «О природе вещей» (De rerum natura), вполне могла именоваться по начальным словам поэмы Лукреция: «Рода Энеева мать» (Aenadum genetrix)[51]. Не было и номеров страниц: нужные места отыскивались по ключевым словам в тексте.