Книга не о любви

Наступил вечер, мама накрыла на стол. Может быть, те, кто разводит собак, были заняты весь день, и папа заберет щенка только сейчас. Бабушки, дядя Хорст и бывшая коллега набивали животы салатом и накладывали на хлеб маленьких золотистых сушеных рыбок. Брат и сестра ругались из-за мухомора, сделанного из яйца с половинкой помидора, закапанного майонезом. Взрослые выпили. Еще были орехи в китайских фарфоровых вазочках. Папа установил проектор, чтобы показывать отснятые им пленки. Терпеть это не могу. На каждой пленке есть кадр, где я реву. На этот раз папа демонстрировал сцену в бассейне, снятую три года назад. К сожалению, меня все еще можно было узнать. Сначала появились брат и сестра, веселые, спортивные, загорелые ребята в красном. Бух, и еще раз бух — это они нырнули в бассейн, поднялись на поверхность, подобно молодым тюленям, и начали выплевывать воду. А потом я, бледная и мягкая, как молочная булка, в синем купальнике. Я не прыгнула, скорее грохнулась, да и то неудачно. Ударилась задницей о бортик и повисла на круге, раскачиваясь. Голова моментально стала красной. Противно и отвратительно беспомощно. До чего мерзкий ребенок! Папа навел объектив на лицо, так что хорошо были видны зажмуренные глаза и трясущиеся губы, с которых капает слюна. Бабушки и коллега засмеялись. Им очень понравилось. «Ты подошла слишком близко к воде, — сказала мама, — это от меня, со мной тоже всегда так было».

После кино папа повез вторую бабушку, дядю Хорста и коллегу на вокзал. Последний шанс. Ведь действительно неразумно приносить собаку, пока в доме такой гомон.

Но папа вернулся без щенка, и я поставила на полку книги, шоколад и плюшевую зверюшку, взяла своего старого медвежонка, легла в кровать и прижимала одеяло ко рту, пока не уснула от нехватки кислорода.

Конечно, оставалась надежда на Рождество. На Рождество и на все остальные дни рождения. Я следила за приметами. Случайно ли мама купила так много мяса? По улице прошла незнакомая семейная пара с пуделем. Может быть, они собираются незаметно передать его моим родителям? Придумано здорово, но я все равно заметила. Если мне удастся дойти до школы, ни разу не наступив на стык между плитами, то пудель достанется мне. Если я смогу разгадать все кроссворды в журнале, если решу задачу за пять, ну ладно, за восемь минут, если у меня хватит силы воли, чтобы воткнуть булавку в руку до половины или даже на две трети, то уж тогда точно у меня будет собака. Но что бы я ни предпринимала, ничто не могло повлиять на мою жизнь. «Пусть самый крошечный, — умоляла я, — малюсенький пекинес, только бы он был моим. Ведь я больше не играю с Акселем». — «Но тебе никто не запрещает играть с Тарелкоглазым», — сказал мне папа.