Книга небес и ада

…Taenara et aspero
Regnum sub domino, limen et obsidens
Custos non facil Cerberus ostio,
Rumores vacui, verhaque inania,
Et par sollicito fabula somnio.[144]

Лукреций, Гораций выражались с такой же определенностью; Цицерон, Сенека говорили то же самое в двадцати местах. Великий император Марк Аврелий[145] рассуждает еще философичней: «Тот, кто боится смерти, боится либо потерять все свои чувства, либо испытать другие ощущения. Но если ты лишен твоих чувств, ты не подвержен больше ни боли, ни лишениям; если же чувства твои иной природы, то и ты сам – иное существо».

На это рассуждение языческой философии было нечего возразить. Однако же из-за противоречия, присущего человеческому роду, ключевого, наверное, для нашей природы, в то же самое время, когда Цицерон заявлял публично: «Ни одна старуха не верит уже в эту чепуху», Лукреций признавал, что подобные идеи оказывали глубокое впечатление на людей, и считал своей задачей эти идеи искоренить:

…Si certam finem esse vidиrent
Aerumnarum homines, aliqua ratione valerent
Religionis atque minis obsistere vatum.
Nunc ratio nulla est restandi, nulla facultas:
Aeternam quoniam poenas in morte tirnendum.[146]

(Lucr., I, v. 108 et seq.)

Значит, действительно среди простого народа одни смеялись над адом, другие дрожали перед ним. Одни смотрели на Цербера,[147] Фурий,[148] Плутона как на смехотворные побасенки, другие без конца приносили жертвы подземным богам. Все как у нас:

Et quocumque tarnen miseri venere, parentat,
Et nigras mactant pecudes, et Manibu' divis
Inferias mittunt; multoque in rebus acerbis
Aerius advertunt animos ad religionem.[149]

(Lucr.,III,v.51–54.)