Книга несчастных случаев

– Не очень. Да, тут многое не так. Но… – Слова замерли у него во рту.

– Но что? – точно озвучил его следующую мысль Джейк.

– Не знаю.

– Нет, знаешь! Но ничего, вот что. Только посмотри на стрельбу в школах.

При этих словах Оливер напрягся. Учащенно забилось сердце. Задрожали руки. Во рту пересохло, а ладони, наоборот, вспотели.

Сложив из пальцев пистолет, Джейк приставил его к виску и дернул головой.

– Бах! Дети умирают. Маленькие дети. Дети постарше. И кому до этого хоть какое-нибудь дело? Кто делает хоть что-нибудь? Никто. Только мысли и молитвы, правильно? – На мгновение его глаз засиял лунным серебром – Оливер не понял, было ли это плодом воображения, потому что, когда он посмотрел снова, сияние уже прекратилось. – Никто ничего не делает. И стрельба продолжается. В торговых центрах, кинотеатрах, церквях, синагогах – везде, твою мать. Если детектор не реагирует на группу расстрелянных первоклашек, его стрелка вообще не сдвинется с места. Он сломан. И его нельзя починить, потому что он чересчур большой, чересчур сложный, чересчур… не знаю. Просто чересчур. И ты это чувствуешь. Своим нутром. Своей головой. Своим… – Тут Джейк с силой ткнул Оливера пальцем в грудь, отчего тот вздрогнул. – Своим долбаным сердцем, парень. Ты не сумасшедший. Ты – самый здравомыслящий человек во всем этом проклятом мире. То же самое и я, потому что у меня это также есть.

Оливер продолжал сомневаться. Неужели весь мир сломан? Как это можно определить? Тут что-то не так. Оливер не мог рассуждать о больших, обширных системах. Он видел только застрявших в них людей. Попавших в ловушку, пережеванных, сокрушенных.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что у тебя это также есть? – спросил Оливер.

– Я прежде был таким, как ты. Постоянно расстраивался. Пугался, словно вечно обоссывающаяся чихуахуа.

И вот теперь – теперь Оливер поднес бутылку ко рту. Уже не пригубить – он отхлебнул большой глоток. Виски озарило его огнями ночного города.

– И что ты сделал, чтобы это прекратилось? – подавшись вперед, спросил Оливер.

– О, приятель, у нас даже близко нет времени на то, чтобы ответить на этот вопрос, но мы до него доберемся. А пока знай следующее: перво-наперво я должен был перестать сношаться с психотерапией. Я прекратил слушать посторонних и начал прислушиваться к себе самому. И к словам хороших друзей. Друзей, которые мне помогали. Которые меня чувствовали. Понимаешь?

Оливер кивнул. Потому что понимал.

29. И-и-и-и мы вернулись! [54]

Утро тащилось в приступах тошноты и головной боли. В постоянных выпадениях из времени. Нейт сидел за столом, нянча стакан воды; четыре таблетки ибупрофена словно застряли в горле. Олли сам готовил себе завтрак: овсянку. Которую в настоящий момент Нейт абсолютно не хотел, потому что для него сейчас есть овсянку было все равно что собаке есть свою блевотину, но только из миски, а не с пола. Правда, кофе он хотел, и Олли любезно приготовил ему кружку.

И тут входная дверь открылась, и Мэдди как ни в чем не бывало вошла в дом.

Как только она переступила порог кухни, Олли спрыгнул со стула и заключил ее в чудовищные объятия, продолжавшиеся довольно долго. Мать поцеловала его в макушку. Он стал похож на малыша. Мальчик всегда любил нежности и ласки: выдавал их в большом количестве, но и требовал тоже много. Что было очень хорошо и никогда не вызывало отторжения, хотя Нейт порой задумывался, не говорит ли это о каких-то особых потребностях сына. И все-таки видеть такое проявление чувств снова было очень приятно.

Взглянув на часы, Нейт сказал Оливеру, чтобы тот с овсянкой поднялся к себе наверх и приготовился к школе, потому что скоро выходить. Мальчик угрюмо протиснулся мимо отца, подозрительно покосившись на него.

Какое-то мгновение пространство между Нейтом и Мэдди было затянуто льдом. Чемодан на колесиках выразительно застыл.

– Вид у тебя как у наждачной бумаги, которой вытерли жопу, – наконец сказала Мэдди.

– Возможно, я немного перебрал с Джедом, – невесело усмехнулся Нейт.

– Пожалуй, мне нужно познакомиться с этим Джедом.

– Он тоже придет к нам на Хеллоуин.

Молчание расширяло разделяющую их пропасть. Но вдруг Мэдди без предупреждения шагнула к Нейту. Растаяв в нем, поцеловала его в щеку.

– Извини, что мне пришлось уехать, – сказала она.

– Ничего страшного, – искренне ответил Нейт. – Я по тебе скучал.

– Я тоже по тебе скучала. И вот вернулась.

– Не скажешь откуда?

Мэдди ничего не ответила. Отсутствие ответа вонзилось в Нейта острыми зубами. «Куда ты ездила, Мэдди?»

– Все будет хорошо, – наконец сказала она.

– Замечательно.

Однако сам тот факт, что Мэдди пришлось сказать эти слова, вселил в него подозрение, что на самом деле это неправда.

Интерлюдия Угольная шахта в Рэмбл-Рокс