Книга неучтённых ценностей

Так что я вымылась перед походом к швее, потому что знала: у меня не будет на это времени перед Коллективным Благословением. Я постучалась в дверь, и когда швея вышла, с горделивой ухмылкой протянула ей красивый отполированный чайник: «Я бы хотела обменять этот чайник на одежду».

Она улыбнулась самой доброй улыбкой на свете и ответила: «Но какая мне польза от двух чайников?» Я услышала, как в глубине дома засвистел чайник, который двадцать минут назад ей принес другой клиент. Голова буквально раскалывалась. И сердце тоже.

Когда я встретилась со своей группой, Даника заметила мое уныние и одолжила шаль, которая полностью изменила внешний вид моей одежды. Мы опоздали на Благословение, поэтому сели позади всех, чтобы шаман нас не заметил. После третьего часа песнопений мы уже стали беспокойно ерзать и обмениваться записками на пальмовых листьях. Я спросила, пойдет ли Даника со мной к Виту-Гази. Похоже она приспосабливалась к жизни в Конклаве быстрее меня, поэтому мне не помешала бы ее поддержка. Она согласилась. Наша записка к тому времени превратилась в кучку мякоти, и мы едва не рассмеялись в голос.

Я знала, что отца ждет разочарование. Ведь шансы найти уязвимость Виту-Гази были невелики. Возможно, мы никогда не обретем былое богатство, но я смогу сказать, что приложила все усилия. И, может быть, с приближением дня рождения он скоро забудет об этом глупом плане. В Синдикате принято дарить на день рождения ожерелья из монет, и каждый год Олигархи заваливают отца подарками. Не зря он тратит столько времени, чтобы произвести на них впечатление. Конечно, ожерелья — это просто безделушки для Олигархов, но их щедрость позволяет нашей семье оставаться на плаву в течение нескольких месяцев, а может, и целый год.

В детстве, когда такие подарки были скорее забавными, чем дорогими, я помогала срезать монетки с веревочек и складывать их в столбики. Половину отец отдавал церкви, как и предписано, а остальную тратил на скачках дромадов. Это был его шанс превратить мелочь в состояние. Он всегда брал меня с собой. Я сидела у него на коленях и падала каждый раз, когда он вскакивал, благодаря богов за выигрыш или проклиная их же за проигрыш. Чаще всего происходило второе.

Каждый год он шел домой с улыбкой до ушей и пустыми карманами. И говорил, что в этот раз он был в одном зибе от выигрыша. И что однажды ему повезет, и тогда он сможет купить мне все, что я пожелаю. Потом он щипал меня, удивленно ахал и показывал последнюю монету, которую находил у меня за ухом.

Ох. Это Благословение длится четвертый час. Даже моя задница уже уснула. Боги, как же я хочу домой.

Дата: 13-й день мокоша

Место: Комплекс посвященных

Сегодня мы изучали заклинание роста. В моей группе, похоже, у всех есть дар. Все могут выпестовать из семечка здоровое растение. Ну а я просто молюсь духам предков, чтобы что-то произошло, хоть что-нибудь, пока старейшина не закончит медитировать и не обнаружит в моем печальном терракотовом горшке одну лишь землю.

«А ты пробовала Напев Виту-Гази?» — спрашивает Василь, обеспокоенно морща лоб.

Я качаю головой. Все вчерашнее утро я провела в погоне за тем чайником, поэтому не успела попрактиковаться. Василь продиктовал мне напев. Я попробовала сама и даже увидела какое-то шевеление в земле, но семена так и не проросли. Я выкопала их и положила на ладонь. Пухлые белые семена высохли и стали коричневыми.

«Не волнуйся, — сказал Каз, сажая новые семена в горшок. — Призыв искры семени сработает. — Он толкнул меня локтем. — Он настолько простой, что ему не учат. Боятся, что никто не станет зубрить напевы». Каз создал в переплетении пальцев шар зеленой пульсирующей магии, собрал его в ладонь и брызнул им в горшок. Его суккулент увеличился вдвое.

Я попыталась повторить, и, когда полила землю, появилось три ростка. Мой восторг был недолгим: они засохли, как и семена.

Когда в моем стручке закончились идеи, мне попытались помочь люди из опорной ветви. Когда и их идеи иссякли, на помощь пришел один из посвященных питающей ветви, который уже сдал экзамен по наложению чар. Все было тщетно. И старейшина вот-вот должен был вернуться. Быть может, я слишком часто касалась мертвой плота, чтобы теперь заставить хоть что-то ожить.

Но Даника не сдавалась. Она работала со мной над напевами до тех пор, пока к нам не подошел старейшина. А затем в последнюю секунду поменяла свой горшок на мой.

«Отличная работа, — сказал старейшина, сжимая листья, чтобы проверить их упругость. — Очень хорошо». Затем он перешел к Данике и нахмурился, увидев ее увядшие ростки. «Рано или поздно ты обретешь дар, — сказал он, — но остаток вечера тебе лучше посвятить лечебной медитации».

Позже я спросила ее, почему она сделала это. Она ответила, что знала, как мне хотелось пойти к Виту-Гази. И раз уж мы не сможем пойти вместе, то я смогу сделать это одна. Я не знала, что сказать. Меня поразили ее благородство и жертвенность, а также доброта всех, кто пытался мне помочь.