Книга Ночи

В глубине помещения имелась еще одна бархатная занавеска, отгораживающая закуток с парой клубных стульев – для клиентов, – стоящих у небольшого обшарпанного деревянного стола, за которым сидел Бальтазар. Джоуи Эспиринс прислонился к дальней стене, скрестив руки на груди.

– У тебя назначена встреча? – обратился он к Чарли куда более громким, чем было необходимо, голосом.

Бальтазар небрежно махнул рукой.

– Ой, не говори глупостей. Это же та девушка из бара. Напомни, как тебя зовут – Шар? Шер?

– Очень смешно, – сказала она.

– Чарли! – Он щелкнул пальцами, как будто ее имя все это время вертелось у него на кончике языка. – Ты все как следует обдумала и решила взяться за работу, которую я предложил. Так и знал, что ты это сделаешь. Что ж, я снова дарую тебе свое расположение.

У Бальтазара были волнистые черные волосы и длинные ресницы, а одет он был в мешковатый черный костюм с кое-как повязанным черным галстуком поверх мятой рубашки. В лацкан его пиджака была воткнута булавка из оникса. Поговаривали, что раньше он был альтерационистом, у которого от чрезмерного использования сгорела собственная тень. Его язык до сих пор был раздвоенным, как у всех темноделов, и у основания проткнут серебряной сережкой-гвоздиком. Бальтазар имел обыкновение приходить поздно, а уходить рано и частенько забывал заплатить Одетте арендную плату за помещение. Он был из числа тощих болтунов, с которыми Чарли обычно путалась, а потом неизменно сожалела.

Джоуи Эспиринс, напротив, был маленьким, жилистым и с впалыми щеками, что говорило о плохом здоровье, возможно, о некой прошлой зависимости. Седые волосы он носил коротко – по-военному – остриженными. У него на теле было много татуировок, в том числе несколько на шее, армейские ботинки и гардероб, казалось, целиком и полностью состоящий из белых футболок, поверх которых он надевал рубашки с короткими рукавами. На Чарли он бросал взгляды, красноречиво говорящие, что умной он ее не считает. Что ж, она и сама не держит его за гребаного гения.

Чарли уперла руку в бедро.

– Я просто возвращалась с перерыва и решила уточнить, не принести ли чего из бара?

– Заботливая какая, – скептически отозвался Бальтазар, но отказываться от выпивки не стал. – Что ж, смешай мне свой фирменный «Олд фешен» с настойкой.

– На апельсиновых корках и с вишенкой?

– Вишен лучше парочку, – сказал он. – Мне нравится, когда добавляют побольше сладенького.

Хорошо сказано. Чарли пришлось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы не закатить глаза.

– А еще я хотела кое о чем спросить.

– Само собой. – Бальтазар был воплощением невинности.

Чарли вздохнула.

– Прошлой ночью я видела на улице мужчину с тенями вместо рук. Кто он такой?

– Вот ты и познакомилась с новым Иерофантом, – сказал он.

Иерофант,  значит. Это одновременно и Верховный жрец из колоды Таро и должность у сумеречников. Местные теневые маги имели обыкновение собираться вместе, чтобы выбрать представителей от каждой из четырех разновидностей темноделов для членства в тайной организации с недвусмысленным названием Теневая ложа.

Все представители были хорошо известны. Первой была Наместница, альтерационистка, известная тем, что, изменив тень одного вышедшего в тираж актера, обеспечила ему триумфальное исполнение роли, благодаря которой он получил «Оскара». Она также преобразовала голову тени своего авторитетного бывшего парня, сделав ее свинячьей. Ее банда Творцов с годами разрослась и приобрела большое влияние, отчасти потому, что изменение теней было делом прибыльным.

Малик из кукловодов, если верить слухам, с помощью своей тени выкрал крупный рубин из собрания Британского музея, прежде чем там установили оникс. У Беллами, представителя масок, не было выдающейся репутации, что само по себе служило отличным показателем скрытности.

А еще был Найт Сингх. Но теперь его убили, так что придется им искать ему замену.

Теневая ложа следила за тем, чтобы сумеречники не выходили за рамки их особых законов, а также спонсировала поимку мраков, о существовании которых простым смертным надлежало знать как можно меньше.

Какому бы невезучему придурку не посчастливилось разгневать членов этого тайного общества, в наказание его превращали в Иерофанта.

– Когда я его видела, дружелюбным он точно не выглядел, – заметила Чарли. – Но, в общем, они все такие.

Присутствие Иерофанта в переулке рядом с телом Пола Экко наводило на мысль, что убийство, весьма вероятно, совершил мрак.

– Как получилось, что вы вышвырнули того парня, который прошлой ночью пытался убедить вас что-то продать от его имени? – поинтересовалась Чарли.

– Знаешь, почему этого парня называют Джоуи Эспиринсом? – перебил ее Бальтазар, кивком головы указав на своего приятеля.

Чарли лишь плечами пожала, ощутив скрытую угрозу, пришедшую на смену дружелюбной улыбке Бальтазара.

– Потому что ему нет равных в избавлении от тех, кто приносит сплошную головную боль. Вроде тебя, например. Ты отлично себя проявила, Чарли. Была одной из лучших. Возвращайся к работе, тогда и поговорим. В противном случае убирайся.