Книга о бамбуке

Письма.Изучение прошлого Японии во многом основано на огромном количестве сохранившихся писем. Они, по существу — отдельная повесть в этой книге. Писем в моем распоряжении было столько, что множество из них пришлось исключить из рукописи. Большое неудобство заключается в том, что многие из них не подписаны. С одной стороны, возникала проблема, кому приписать письма, с другой — это щекотало воображение в построении возможной истины. Я приведу для примера два письма. Предположительно, их писали ученик Цао и роси монастыря Дабу-дзи соответственно.

«Дорогой мой отец, если мне будет позволено так тебя назвать, может быть, я и достоин чести, которую ты мне предлагаешь. Но я знаю — ты будешь выше обиды в случае, если я откажусь быть твоим наследником. Я хочу жить своей жизнью без необходимости учить других. Я хочу быть для себя и старейшиной, и учеником. Я хочу умыть руки цветочной пыльцой и древесным клеем. Преданность — прекраснейшая добродетель, но если б я достиг этой верности себе, думаю, я стал бы удовлетворенным человеком.

От людей не удается научиться многому из того, что я узнал от тебя».

«Сын мой, если ты сын мне, моя боль и любовь не могут быть выше истины, которую ты носишь в себе. Я был бы горд, если б все мои ученики наносили такие обиды своим учителям. Старейшины долго живут, чтобы перед концом жизни увидеть себя в таких, как ты. Хотя я несовершенен, думаю, что твоим решением я закончил совершенствование в своем искусстве. Я уйду с миром. Прошу тебя, когда до тебя дойдет весть о том, что меня больше нет, верни ученикам этого монастыря рукопись, которую я тебе посылаю. Я хочу, чтобы она сейчас была у тебя».

Известно, что речь идет об объемной рукописи, и ничего более. Ее никто (кроме Цао) не видел и не читал. Скорее всего, эта рукопись проявилась где-то, изданная или нет, скрытая под чужим именем, чем потеряна навсегда.

Пост, дзен-буддийский.Практика дзен не одобряет ортодоксального поста, придерживаясь естественности, означающей не отказ от пищи, а разборчивость ума и тела (ср. «В здоровом теле — здоровый дух»). Практика дзен рассуждает так: мы едим, чтобы жить, а не живем, чтобы есть. Она охватывает пропитание тела, уклонение от боли и страданий, но не погоню за пищей. Дзен признаёт естественность питания тела, но признаёт также и естественность умственной оценки естественности (с учетом того, что есть «господин» чувственного пропитания, знающий, когда поощрить питание, а когда — ограничить его).

Любой образец практики дзен должен быть согласован с личным опытом Гаутамы Будды, с той поры, как он начал поиски истины. Когда Будда (еще до просветления и обретения этого имени) посетил всех йогинов и учителей, попытавшись найти истину при помощи их методов, он довел себя до полного истощения. Однажды Гаутаму нашла без сознания одна женщина, убедившая его выпить молока, которое у нее с собой было. Здравый смысл подсказал ему тогда, что следует обратить определенное внимание на тело — это будет естественно и благотворно. Вскоре он пережил просветление. (См. Аскетизм, буддийский.)

Приписывание.На санскрите — адхьяса (adhyasa). Ключевое слово для объяснения природы медитации, индуистской и буддийской, в частности — дзен. Оно указывает на сходство их методов и целей, поскольку в обоих случаях следует избегать приписывания: человек не должен приписывать наблюдаемой вещи сходство с чем-либо виденным ранее. На то есть две причины: 1) приписывание в известной мере отвлекает внимание от предмета — когда говорят, что лев похож на большую кошку, то определенная доля внимания обращается на воспоминание об облике кошки и прямое рассматривание льва значительно ослаблено, или внимание отвлечено от льва в целом на те его части, которые напоминают кошку; 2) желание познания в значительной степени смягчено, потому что так легче, и бдительность ослаблена.