Книга о Боге

— До сих пор я считал постыдным обсуждать с кем-то свои личные дела и никогда не обращался к вам за советом… Я был таким дураком, все время упрекал отца, вылепившего меня по своему образу и подобию: он считал, что человек должен держаться за свой капитал, каким бы малым он ни был, и жить в своем узком мирке, думая только о собственных удовольствиях. Возможно, если бы у отца не было капитала и я сам зарабатывал бы себе на жизнь, я вырос бы совсем другим человеком… Любой, даже самый маленький капитал оказывает отрицательное воздействие на человеческую жизнь. С этой точки зрения вам можно только позавидовать.

— Боюсь, ты не прав. Дело не в капитале, а в людях, которые не могут использовать его таким образом, чтобы он положительно воздействовал на их жизнь. И не нужно винить отца. Наоборот, ты должен видеть его положительные стороны и быть ему благодарным. У меня ни разу не возникало и мысли, что мое сиротство пошло мне на пользу, что оно обеспечило мне свободу. Напротив, я всегда мечтал иметь отца, который платил бы за мое обучение, тогда я смог бы заняться высшей математикой, которую очень любил… Но лучше забыть об этом и прожить немногие оставшиеся нам с тобой годы, наслаждаясь новой дружбой, раз уж ты стал совсем другим — прямодушным и открытым человеком… Это замечательно, ради одного этого и стоило писать «Улыбку Бога»…

С этими словами я встал со стула и, подняв глаза к небу, глубоко вздохнул. Он тоже встал и, подойдя ко мне, продолжил:

— Вчера ночью мне вдруг пришло в голову, что и для сына своего я совершенно чужой человек, я перепугался, кинулся звонить в Токио, он был очень удивлен, но когда я стал ему говорить, что чувствую себя виноватым перед вами, он обрадовался… И сказал, что тоже прочел вашу книгу, что его сначала удивило, потом восхитило ваше умение разговаривать с деревьями, что все это благодаря любви… Еще он сказал — жаль, мама не дожила, она была бы рада… И я почувствовал такое искреннее и глубокое раскаяние…

Потрясенный тем, что он так открыто говорит о своих чувствах, я снова уселся на стул и приготовился внимательно слушать.

В результате я впервые узнал подробности его супружеской жизни, и мне стало мучительно жаль Ёсико, которую я помнил жизнерадостной и очень талантливой девушкой. Выйдя замуж за Каваиси, она года через два поставила крест на литературе и стала просто невесткой в семье мужа. Как-то она сказала ему, что теперь он должен писать за них обоих. До замужества она всегда показывала Каваиси свои стихи и прозу и живо интересовалась его работой, но, выйдя замуж, словно забыла об этом. Иногда она что-то читала, но никогда не обсуждала с ним прочитанного. Он думал, что она стесняется его родителей и старается приноровиться к царящей в их доме атмосфере, но после смерти отца, а затем и матери ее поведение не изменилось.

Сейчас он вспомнил об этом и, по его словам, содрогнулся. Скорее всего, спустя два года после того, как они поженились по любви, она поняла, что за человек ее муж, — поняла, что он живет в скорлупе своего «я» и всегда будет для нее чужим. Очевидно, она испытала жестокое разочарование, но не стала настаивать на разводе только по одной причине — решив, что так принято в семье, ведь свекор вел себя точно так же. После смерти родителей мужа Ёсико стала хозяйкой в доме, Каваиси тоже ушел со службы. Неожиданно он обнаружил, что жена давно уже занимается хайку под руководством Такахама Кёси. Хайку так хайку, решил он и сделал вид, будто ничего не замечает, но спустя некоторое время как бы невзначай спросил:

— Не хочешь выпустить сборник?

На ее лице отобразилось минутное замешательство.

— Сборник? — переспросила она. — Это ты о хайку? Мои хайку всегда будут далеки от той литературы, которой занимаешься ты, поэтому глупо говорить о сборнике. Уж лучше издай свой сборник стихов, его и я смогу оценить…

Сказав так, она смутилась и удалилась на кухню.

Супруги отдалились друг от друга, став совсем чужими, не расстались они, наверное, только из-за потрясений, которые переживала в ту пору страна: началась война с Китаем, потом она переросла в Тихоокеанскую войну. Долгая мучительная война наконец закончилась капитуляцией Японии, их усадьба и принадлежавшие семье доходные дома чудом уцелели в превратившемся в пепелище Токио, жизнь вроде бы вошла в свою колею, но уже на следующий год произошло совершенно удивительное, из ряда вон выходящее событие. Ёсико, готовившаяся вот-вот справить сорокалетие, родила первенца, мальчика. Для нее началась новая жизнь, она чувствовала себя совершенно счастливой, но Каваиси еще больше замкнулся в себе, и они по-прежнему почти не общались.