Книга о Боге

Мои близкие наперебой давали мне советы. Каждый спешил рассказать о том, как сам вылечился от радикулита: одному помогли рекомендации тренера по дзюдо, другому — китайское иглоукалывание, третьему — прижигания моксой, четвертому — костоправ. Все настоятельно требовали, чтобы я немедленно следовал их указаниям. Я испробовал на себе все методы, отчасти потому, что был благодарен им за заботу, отчасти потому, что, как всякий позитивист, любил экспериментировать. Эффект был налицо — с каждым днем мне становилось лучше, и когда я выполнил все рекомендации, у меня уже ничего не болело, однако о полном выздоровлении говорить не приходилось, во всяком случае ходить мне было по-прежнему трудно.

Тут я вспомнил, что мне уже восемьдесят девять — возраст немалый, и устыдился: разве можно столь малодушно пренебрегать временем, дарованным на подготовку к смерти?

И решил не откладывая начать эту подготовку с приведения в порядок своих рукописей. Пока я перечитывал рассказы, мне удалось обрести душевный покой, когда же обратился к романам, ко мне, похоже, вернулись и физические силы. Я окреп настолько, что, отправляясь летом на дачу, прихватил с собой даже ту недописанную рукопись в двести страниц.

А причина, наверное, вот в чем: во-первых, перечитывая свои старые произведения, я понял — многие достойны того, чтобы жить после моей смерти, и мне как писателю это доставило большую радость; во-вторых, прочитанное заставило меня вспомнить, как в течение пятидесяти с лишним лет я целыми днями сидел за письменным столом, постоянно подхлестывая себя мыслью о том, что творить — значит жить.

И вот, как только в этом году на даче я закончил перечитывать и править «Человеческую судьбу», я ощутил прилив бодрости, меня охватил писательский зуд, поэтому я достал привезенную с собой рукопись и, решив продолжить работу над ней, начал читать свои беседы с дряхлой старой дзельквой.

Написаны они были неплохо, вот только найдет ли отклик в сердцах молодых читателей история жизни одинокой дзельквы, которая, чудом выжив, стала свидетельницей многих исторических событий? Вряд ли стоит писать о переменах, происшедших за последнее столетие в районе Восточное Накано — Отиаи, и уж вовсе нелепо тратить оставшееся мне драгоценное время на описание всяких пустяковых историй, свидетельницей которых была старая дзельква, при том, что все они, конечно же, весьма трогательны.

В результате долгих раздумий я, воодушевленный словами о том, что именно в этом — дух моей литературы, решил все-таки написать о неизреченной воле Бога, и даже насмешки Дзиро Мори не заставили меня отказаться от этой идеи.

Глава третья

Однажды, когда, проходя сеанс полного погружения в природу, я лежал в шезлонге под деревьями в саду нашей дачи, мне послышался какой-то странный голос. Я очень удивился и не на шутку задумался, в результате мной овладело непреодолимое желание проверить экспериментальным путем, действительно ли я слышал этот голос, или он мне просто почудился.

На следующий день я поставил шезлонг на то же самое место и, улегшись, сосредоточился на погружении в природу. Время было то же, что и накануне, да и погода почти такая же: день выдался ясный, над головой простиралось яркое чистое небо. Вокруг не было ни души, тишина стояла удивительная. Вот только мне никак не удавалось добиться состояния полной отрешенности, возможно, потому, что душа моя чего-то напряженно ждала. Изо всех сил стараясь полностью раствориться в природе, достичь предельного душевного умиротворения, я едва не заснул, но тут мне почудилось, что кто-то дважды назвал мое имя, и меня словно пронзило электрическим током.

— Ты почему до сих пор не начал писать о Боге? Бог — тут ты мыслил совершенно верно — Творец Вселенной, Создатель человека и прочих живых тварей на земле. Другого Бога нет. Существует только этот один-единственный Бог. Ты пытался некогда изучать вопрос о взаимоотношениях между этим Богом и Иисусом. Но бросил свои изыскания, так и не сумев прийти к какому-то определенному выводу. Запомни: Бог снизошел с Небес на Иисуса Христа и заставил его выполнить свое земное предназначение. И когда-нибудь эта истина предстанет перед тобой во всей своей очевидности.

Тут голос оборвался, может быть, потому, что я невольно привстал. Я посмотрел вокруг, пытаясь понять, кто произнес эти слова, но никого не увидел. Откуда донесся до меня этот голос — с неба ли, из глубин моего естества? Или он только почудился? Этого я не мог понять.