Книга о Боге

— Он сказал, что все решит обследование в конце марта. Но тут же добавил, что его восхищает стоицизм японцев и их физическая выносливость. Это меня обнадежило. Да, все идет к тому, что мы в одно время отпразднуем свое выздоровление и покинем этот санаторий.

Его слова были встречены радостными криками всей нашей компании. В конце концов, оставалось потерпеть еще совсем немного.

В тот день я долго стоял у Скалы Чудес, любуясь расстилавшейся перед нами снежной равниной. Меня приводила в восторг чистота снежного пейзажа. Вдруг я заметил, что Жак стоит, обратив взор к небу и молитвенно сложив руки. Небесная лазурь была так чиста, что делалось просто страшно. Я тихо опустил голову, стоящие рядом со мной Жан и Морис тоже молились. Спустя некоторое время Жак заговорил звонким голосом:

— Помнишь, Кодзиро, мы с тобой как-то разговаривали о небе? О том, что небесная лазурь — это не что иное, как слой атмосферы, окружающий земной шар? Что благодаря этой атмосфере на Земле возникла жизнь? О том, что собой представляет энергия, которая формирует атмосферу? Я решил, что, как только вернусь в лабораторию, сразу же займусь изучением всех этих проблем со своими коллегами. Знаешь, после того, как я приехал сюда, я впервые испытал очень странное ощущение: каждый день, когда я лежу на балконе, мое «я», — можно, наверное, назвать это душой, — так вот моя душа иногда воспаряет к синему небу, к атмосфере. С тобой не случалось ничего подобного?

— Да, помнишь, я как-то в шутку говорил тебе, что путешествовал по космосу? Мне хотелось передать тебе испытанный мной в то мгновение восторг, но я не смог найти слов…

— Вот оно что… Знаешь, я никому об этом не говорил, но несколько лет назад я потерял отца, он погиб во время аварии. Тогда я долго размышлял над тем, куда отправился отец после смерти. И в результате понял: сколько бы мы ни думали, какие бы исследования ни проводили, нам не дано познать загробный мир, единственное, что нам остается, — довериться религии. Тогда я решил забыть о смерти отца, и мне стало легче… Однако здесь со мной стали происходить странные вещи: когда я лежу на своем балконе, мое «я» иногда отделяется от тела и воспаряет высоко в небо. Потом, после процедуры, оно возвращается в тело, и одновременно все мое существо охватывает чувство удивительного умиротворения — меня словно окутывает чья-то любовь, я купаюсь в ней… Сначала я приписывал это действию климатотерапии, но постепенно у меня стали возникать сомнения… Знаешь, когда был жив отец, я не раз пытался вызвать его на серьезный разговор, но он никогда не говорил мне ничего определенного, только тихонько кивал и улыбался, однако я, непонятно почему, всегда успокаивался и тут же легко сам находил ответы на все вопросы… Наверное, это происходило потому, что, окутанный мудрой любовью отца, я жил, постоянно испытывая внутренний подъем, воодушевляясь новыми радостями и новыми надеждами… И тут как-то мне пришло в голову: может, глубочайшее умиротворение, которое я ощущаю после воздушных ванн, связано с тем, что в этот момент отец окутывает меня своей любовью? В тот же миг, словно очнувшись после долгого сна, я вдруг вспомнил, что мать всегда утешала меня, говоря, что Господь призвал отца в Царствие Небесное и что теперь отец продолжает свое существование в атмосфере. Именно тогда я и решил, что после возвращения к нормальной жизни стану заниматься исследованиями атмосферной энергии… Знаете, только что в небе передо мной вдруг возник образ отца, я услышал его голос, вопрошавший: «Жак, ты поделился своей решимостью с друзьями?» Пораженный, я молитвенно сложил руки. Это, вне всяких сомнений, был голос отца. Странные иногда творятся вещи.

— Ничего странного в этом нет. Мы ведь тоже, сами того не сознавая, молились, — совершенно серьезно заметил Морис, а Жан добавил:

— И все-таки замечательная штука эта Скала Чудес! Я просто в восторге!

— Жить прекрасно, правда, Кодзиро? Хотя бы потому, что случаются такие вот превосходящие всякое воображение вещи. Нельзя умирать!

— Да, — ответил я, всем своим нутром ощущая, что полностью с ним согласен, и взглянул на его улыбающееся лицо.

— Что ж, давайте возблагодарим в последний раз нашего великого Бога и вернемся в отель.

Мы помолились, каждый о своем, потом, покинув Скалу Чудес, спустились к подножью холма и по заснеженной дороге пошли обратно к отелю.