Книга о художниках

Итак, покинув Антверпен, он прибыл в Париж и поступил в учение к живописцу королевы-матери Марку, хорошему миниатюристу, который, живя в Риме, был какое-то время учеником Джулио Кловио. Здесь Спрангер в течение шести недель только и делал, что копировал карандашные портреты своего учителя. Марк, как подобало дворянину, жил в большом доме с белыми стенами, но вскоре все эти стены были зачернены углем и с чердака до подвала разрисованы разной величины фигурами. Видя и понимая, что у Спрангера совсем не было охоты постоянно рисовать небольшие портреты, Марк позвал к себе того, кто привел ему нового ученика, и сказал, что было бы лучше поместить его к какому-нибудь живописцу, где бы он мог учиться писать фигуры и целые композиции, и в подкрепление своего мнения он указал на разрисованные стены, прибавив, что хотя его дом довольно обширен, но все-таки для молодого человека он слишком мал. Когда об этом рассказали Спрангеру, он в тот же день нашел себе другого мастера, превосходного человека, но плохого живописца.

На другое утро хозяин Спрангера дал ему готовую доску около шести ладоней высоты, краски, кисти и все необходимые принадлежности и велел сделать эскиз религиозного содержания. Спрангер, еще никогда ничего подобного не писавший и не копировавший, сильно смутился и сделал вид, как будто, недостаточно владея французским языком, плохо понимает. Тогда хозяин открыл сундук, достал оттуда три гравюры и сказал: «Возьми содержание одной из этих гравюр, но напиши из своей головы»; затем он ушел из мастерской, оставив его там одного. Спрангер, совершенно растерянный, глядел по сторонам, но когда он заметил, что некоторые картины его хозяина, написанные на дереве, были очень плохи, он ободрился и начертил, как всегда, на бумаге углем и мелом «Воскресение Христа», со стражами у гроба; затем стал начерно писать, а так как дни были длинные, то он вскоре все и окончил, к великому удивлению хозяина, который, как сказано, был очень плох в своем искусстве. После, когда несколько нидерландских художников зашли посмотреть картину и чрезмерно расхвалили ее, Спрангер очень возомнил о себе и, написав еще три или четыре картины, настолько зазнался, что не захотел далее оставаться у этого хозяина и решил уехать в Лион с товарищем, с которым он прибыл в Париж Так как его уважали и ценили здесь выше многих художников старше его по возрасту, а хозяин предлагал ему постоянную работу, то он вообразил, что и везде будет так, куда бы он ни поехал. Чувствуя себя немного нездоровым, он, ни с кем не посоветовавшись, велел пустить себе из левой руки кровь, а потом пошел играть с товарищем в мяч и по временам играл левой рукой, которая от сильного напряжения распухла и воспалилась; затем появилась жестокая лихорадка, и можно было опасаться, что дело с рукой окончится дурно. Ему пришлось настолько долго лежать в постели, что наконец слух о его болезни дошел до отца, который сейчас же написал одному купцу в Париж, чтобы тот, как только сыну станет немного лучше, отправил его в повозке обратно в Антверпен. Узнав об этом, Спрангер, не желавший из самолюбия так скоро возвращаться в отцовский дом, поспешил встать с постели и полубольной поехал в Лион, причем всю дорогу ему чудилось, что позади него катится повозка, долженствующая отвезти его в Антверпен.

Едва только он прибыл в Лион, как к нему явились в гостиницу один или два живописца и предложили работу; но Спрангер, слишком уверовавший в свои великие знания, дня через три поехал дальше — в Милан, воображая, что к нему всюду будут приходить художники и предлагать работу. Однако бедному юноше пришлось разочароваться. По приезде в Милан он ждал три недели, но никто из живописцев не зашел к нему в гостиницу. Но еще хуже было то, что и сам он нигде не мог найти работы, а между тем уже прожил все, что имел. В довершение несчастья, его разыскал в гостинице один соотечественник, который налгал ему, что ожидает в скором времени получить большие деньги, и Спрангер решительно все платил за него в гостинице, веря его обещанию не только отдать долг, но и ссудить его самого значительной суммой денег. Когда же этот соотечественник заметил, что кошелек художника опустел, он в одно прекрасное утро, встав раньше, скрылся, захватив с собой плащ, фуфайку и некоторые другие вещи Спрангера, которых не позаботился вернуть и до сего времени.