Книга о коране, его происхождении и мифологии

Учение о "войне за веру" - джихаде (от арабского "усердие", "рвение"), или, иначе, газавате (от "газв" - набег), как уже отмечалось, возникло в раннем исламе в Аравии и детально разработано в период завоевательных войн Арабского халифата. Под знаменами "войны за веру" велись войны омейядскими, аббасидскими, фатимидскими и кордовскими халифами, монгольскими ханами, султанами-мамлюками Египта, турецкими султанами-халифами и правителями других мусульманских государств. Так, идея джихада служила султану Махмуду Газневиду (968-1030) прикрытием для его захватнических походов из Газны (Афганистан) в Северную Индию, а также Тимуру (1336-1405), поработившему и в течение десятилетий разорявшему народы многих стран. Войны между властителями отдельных государств, где господствовали разные направления ислама, также выдавались за джихад. Им же не раз объявлялись и кровавые подавления народных антифеодальных восстаний, например во главе с Бабеком в IX веке. А в 1947 году призывы к джихаду, в целях разжигания розни между индусами и мусульманами, широко использовались английскими империалистами в Индии при ее разделе по религиозному признаку на Индийский Союз и Пакистан.

Однако известны случаи, когда призывы к джихаду служили выражением народно-освободительной борьбы. В XIX веке идея джихада была использована в восстании махдистов в Судане против английских колонизаторов, а в XX веке - в антиимпериалистической борьбе в Ливии, Алжире, Марокко, Иране, Ираке, Омане.

В наше время еще не перевелись фанатики, сеющие рознь между людьми, прибегая для этого к Корану, 78-й аят 56-й суры Корана содержит текст, который часто пишется на его заглавном листе с целью напомнить, что браться за него мусульманину следует после ритуального очищения: "К нему прикасаются только чистые". Но смысл этого предостережения теперь нарочито расширяют. "Правительство Индонезии запретило продажу столовой посуды, украшенной цитатами из Корана, и распорядилось конфисковать такую посуду во всех магазинах, - сообщает корреспондент Франс Пресс. - Это решение, отмечает он, принято под давлением мусульманского духовенства, обратившегося в официальные инстанции с запросом, "допустимо ли, чтобы освященной кораническими текстами посудой пользовались немусульмане, которые могут положить в нее пищу, запрещенную Мухаммедом?"[Азия и Африка сегодня, 1985, э 3, с. 48.].

С какой целью это делается, понятно.

x x x

В Коране от имени Аллаха сказано, что "мы ниспослали его, как арабский судебник" (К., 13:37). Конечно, в нем нет систематического изложения всех правовых норм и установлений. Но и содержащиеся в разных его сурах критерии "чистоты" и "греховности" в той или иной мере способствовали разработке в целом оригинальной шариатской законодательной системы, призванной регулировать отношения в семье и обществе, имущественное и уголовное право, фискально-налоговую и финансовую систему и т. д. Эти критерии определялись условиями раннефеодального общества с сильными пережитками родо-племенных отношений и рабовладельческого уклада. Но там, где до этого не существовало более прогрессивного кодекса, введение и такого права было делом позитивным. Следует отметить, что в ряде стран Азии и Африки его нормы, с теми или иными изменениями и дополнениями, дожили до наших дней.

Естественно, что использование Корана как идейной опоры Арабского халифата и как "арабского судебника" служило поводом, побуждавшим в первые века ислама к выдвижению положения о недопустимости перевода "слова Аллаха" с арабского на другие языки. Однако борьба с влиянием других религиозных культов и задача быстрейшего распространения ислама неоднократно вынуждали его проповедников отступать от этого принципа. Свидетельство этого содержится, например, у упоминавшегося нами историка Бухары Х века Мухаммеда Наршахи. "Первое время после обращения в мусульманство, - писал он, - жители Бухары читали Коран на персидском языке и не могли научиться арабскому языку. Когда наставало время рукуга в намазе (поясной поклон), особо назначенный для этого сзади их стоящий человек произносил "бакнита накнит", а когда приходило время делать саджа (земной поклон), тот же человек произносил "нугуния нугуни"[Наршахи М. История Бухары. Ташкент, 1897, с. 63-64.].

Первый таджикско-персидский перевод Корана был осуществлен ат-Табари в Бухаре в 961-976 годах[Jnan Abdulkadir. Eski turkce uc Kuran tercumesi. - Turk Dili, 1952, э 6, s. 14.].

Картина, нарисованная Наршахи, повторялась в Средней Азии, частично на Ближнем Востоке и в период монгольского нашествия, когда оживилась деятельность буддистских миссионеров и служителей старых шаманских родовых и племенных культов. В то время ислам был принят монгольскими феодалами, военной и административной верхушкой ряда племен, причем вместе с обращением в мусульманство по приказам ханов разрушались храмы других религий. - Многочисленные примеры этому содержатся в документах того времени, отраженных в знаменитом "Сборнике летописей" ("Джами ат-таварих") Рашидаддина (1247-1318).