Книга о Прашкевиче, или От Изысканного жирафа до Белого мамонта

Однажды я судил школьный литературный конкурс. Ты не поверишь, сколько текстов касались там тоски, темы самоубийства, наркоты! Пока впрямую не коснешься этих вещей, не знаешь о них — мир вроде благополучен, но когда узнаёшь, всё сразу дает крен. Что подсказать? Как помочь? «После бала» — всего лишь одна из таких попыток. А смысл ее — в заголовке… Перечитай Льва Толстого…

Геннадий Мартович, что больше всего тебя волнует сегодня?

Последнее время я работал над книгой о братьях Стругацких. Тяжелее всего — писать о друзьях, которые одновременно в чем-то были учителями. Подчеркиваю — в чем-то, потому что эпигонство не выношу и самое худшее — писать под тех, кого любишь. Зато как интересно разбираться в глубинных корнях… Это и мучение и удовольствие… Такое же я пережил, работая над книгой об Уэллсе. Она вышла в конце 2010 года в издательстве «Вече». Это писатель для меня чрезвычайно важный. Считаю, что в XX веке великих фантастов-философов было двое: Герберт Уэллс и Станислав Лем. К сожалению, оба разочаровались в людях, у Уэллса это особенно заметно. Он ведь не нашел героя, не нашел того, кто построил бы будущее единое государство…

Биографий Уэллса написано много. О нём писали Норманн и Джин Маккензи, Дэвид Смит, Гордон Рей, Уоррен Вегер, Юлий Кагарлицкий, Максим Чертанов и другие. Что заставило тебя взяться за эту работу?

Возможность высказать свое отношение к этому человеку.

Похоже, у тебя получилось. Ведь с книгой «Герберт Уэллс» ты только что стал лауреатом «АБС-премии». А каковы твои ближайшие планы?

Ага, вот он, этот знаменитый вопрос!

Было бы странно не услышать его, правда?

Но если всерьез, то задумано много чего… Некая вещь — почти по мотивам «Аэлиты» Алексея Толстого… Роман о чрезвычайно далеком будущем… Повесть, скажем так, «палеонтологического» плана… Книга о братьях Стругацких… Работа с литературным интернет-порталом «Белый мамонт»… Все зависит от того, какие силы и сроки нам отпущены…

Александр Етоев: Комментарии к «Беседе шестой»

Для начала покаюсь. Из четырех или пяти романов, написанных Прашкевичем вместе с Богданом, я успел прочесть лишь один — «Пятый сон Веры Павловны». «Противогазы для Саддама», «Человек „Ч“», «Русская мечта» и «Поражение» так и пребывают отложенные, но «не успетые быть прочитанными» (выражение, убранное в кавычки, заимствовано из словаря современных авторов, работающих в фантастическом жанре). Просто не успеваю читать, а если что-то и успеваю, не получается работать по-журналистски. Профессия моя все же не репортер, мне нужно время для усвоения, период «отстоя пены», как говорили в славную и, увы, невозвратимо потерянную эпоху пивных ларьков.

Меня извиняет то, что, дожив до своих седин, я и из литературы классической многого пока не прочел. Не всего Толстого, Диккенса, Тургенева, Гончарова, «Подростка» Достоевского не читал, три четверти пьес Островского. Зато шесть раз перечитал «Щупальца спрута» писателя Иосифа Фрейлихмана. Знаете такого? Не знаете? А я знаю. И В. Попкова «Тайну голубого стакана» почти два раза читал.

Но время вроде бы у меня еще есть, лет двадцать боженька, надеюсь, накинет, не пожидится, не даст пернатому гадёнышу алконосту склевать до срока мою бедную печень. Вот и почитаю тогда без спешки то, что прочитать не успел.

А «Пятый сон Веры Павловны» мне понравился. Хорошая книжка.

Во-первых, порадовал меня Саша Рубан умным предисловием к книге. Сам он меня не помнит наверняка, мы с ним виделись в конце 90-х, когда он приезжал в Питер, в издательство, где я в то время работал и в котором вышла книга его повестей, к сожалению, не замеченная тогда и вряд ли кем-либо перечитываемая сегодня из-за общего паралича вкусов.

Рубан, кстати, один из авторов «Сибирских Афин», литературного альманаха, который в «Пятом сне Веры Павловны» выпускался на деньги А. Д. Суворова, томского подвижника-олигарха, организатора коммунистического фаланстера на территории бывшей лагерной зоны. Поэтому не исключаю возможность, что и самому Рубану приходилось встречаться на альманашных сборищах с героем книги сумасшедшим поэтом Морицем, наркоманом, алкоголиком, скандалистом и — как там про него говорится? — «дезадаптированной личностью с дилинквентным поведением», кажется, так.

Впрочем, к чему лукавить, встречался, непременно встречался, ведь образ поэта Морица списан с другого известного томского литературного хулигана Макса Батурина (1965–1997); и девушка Зейнеш — от него, и стихи, и эпистолы, да авторы «Пятого сна» этого, собственно, не скрывают, в постскриптуме к роману говорится об этом прямо.