Книга о Пути жизни (Дао-Дэ цзин). С комментариями и объяснениями

Отбрось ученость – и не будет печалей.
«Конечно!» и «Ладно!» – далеки ль друг от друга?
Красота и уродство – чем одно отличается от другого?

Страхи людские – не страшиться их невозможно.
Как далеко ведут они! Не достать их дна!

Все вокруг веселятся
Словно празднуют великую жертву или восходят на башню весной.
Я один покоен, ничем не выдаю себя, как младенец, не умеющий улыбаться.
Бессильно влачащийся путник – и некуда возвращаться!

Все вокруг имеют в избытке,
Я один как будто лишен всего.
У меня сердце глупца – смутное, безыскусное!
Обыкновенные люди так скоры на суд,
Я один пребываю в неведении.
Обыкновенные люди судят так тщательно,
Я один отрешен и бездумен.
Покоен в волнении! Словно великое море.
Мчусь привольно! Словно нет мне пристанища.
У обыкновенных людей на все есть причина,
Я один прост и прям, словно неуч.

Я один не таков, как другие,
Потому что умею кормиться от Матери.

Тот, кто хочет идти великим путем, должен первым делом забыть об условностях, прививаемых воспитанием и ученостью. Мы понимаем собеседника и без книжных мудрований. Нет ничего глупее, чем ученый спор о понятиях. Не нужно уподобляться людям, которые, не умея играть на музыкальных инструментах, спорят о том, кто из них лучший музыкант, показывая друг другу ноты. Во всем даосском каноне не сказано так откровенно и с такой пронзительной силой, как здесь, что «претворение Пути», которому учили Лао-цзы и его последователи, требует особой решимости: решимости выбрать внутреннюю правду жизни. Даосский мудрец может казаться со стороны совсем обычным, даже неприметным человеком, ибо он все превозмогает и самый свой покой «помещает» в движение. Но он – «не таков, как другие». И вовсе не потому, что хочет блеснуть оригинальностью. Просто он живет самой бытийственностью бытия и, значит, исключительными, неповторимыми качествами существования.