Книга о разведчиках

— Пусть сделают представления на особо отличившихся бойцов… Молодцы! Вы посмотрите, какие молодцы!.. — И вдруг круто повернулся к связистам: — Комбата-три к телефону!

И когда ему передали трубку, он, ни на секунду не спуская глаза с поля боя, мягко произнес:

— Давай, голубчик, распрямляй правый фланг. Входи в прорыв… Давай, милый, давай…

По всему чувствовалось, что критическая минута миновала, наступление разворачивается нормально…

Как и предполагал командир полка, стоило лишь выбить неприятеля из укрепленных линий, он покатился без больших задержек.

Штаб двигался следом за наступающими, а командир полка шел во главе батальонов, окруженный разведчиками.

Все эти дни и недели я был неотлучен от командир а полка. Затрудняюсь сказать, сколь талантливы его тактические разработки — солдату все-таки не положено судить своего командира. Знаю только одно: после кровопролитных боев, когда дивизия понесла огромные потери, ее к завершению операции свели в один полк, и этим полком оказался, видимо не случайно, наш полк под командованием майора Мещерякова как наиболее боеспособный.

И еще: за Сталинград из трех командиров полков дивизии только наш, майор Мещеряков, был награжден учрежденным недавно офицерским орденом Александра Невского — первым в армии…

Листаю сейчас дневник и убеждаюсь, что все-таки многое я не записывал тогда — да это и невозможно было.

Порой спать приходилось в двое-трое суток раз, приткнувшись где придется, — тут уж не до дневника. В основном надеялся на память: трудно забыть что-либо, связанное с человеком, которого любишь. А командира нашего полка мы все любили. Любили открыто, не таясь. И он, по-моему, несколько стеснялся этой нашей сыновней привязанности к нему.

Уже на подступах к Сталинграду немцы остановились у Малой Россошки. Встретили нас огнем. Сводный полк залег на склоне перед селом. Комендантский взвод наскоро вырыл командиру полка окопчик в полпрофиля, связисты подтянули телефон. Мы лежали около этого энпэ и курили, чтобы хоть немножко согреться. Полк не двигался. Майор послал двух разведчиков поднять полк в наступление. Ребята уползли. И мы видели, как одного за другим их убило, Ребята были из новеньких. Потом он послал нас с Иваном Исаевым. Мы с командирами рот долге ползали между залегшими бойцами, уговаривали собранный из разных полков народ идти в атаку, матерились. Наконец все поднялись. Я никогда не забуду эту первую в моей жизни атаку.

Мы с Иваном шли первыми, стреляя на ходу. По нам строчили два пулемета. Неприятная это штука — быть мишенью. В разведке, хоть и в самую пасть к гитлеровцам идешь, но там ночью, а тут на виду — пожалте, цельтесь в меня, я к вашим услугам…

Шагаем, невольно пригибаясь, на полусогнутых. Стрельба все тише и тише. Думаем: не иначе, как драпу дают фрицы, нас испугались. Потом оглянулись — а за нами никого. Вдвоем с Иваном шагаем. Полк залег, еще не поднявшись на взгорок.

Легли и мы. Разгреб в снегу ямку, влез в нее грудью и лежу. Пострелял немножко. Дремота взяла — много ночей не спали.

Проснулся оттого, что ударило по голове снежным комком.

А это Иван в меня кидал — проверял, убило меня или заснул. Меня спросонья трясет озноб. Спрашиваю: что будем делать?

— Назад пойдем. Не лежать же здесь до ночи.

Назад бежали во весь дух — и чтобы согреться, и неприятель все-таки постреливал, из-под носа же уходили…

Командир полка разговаривал по телефону. Мы подошли и виновато замерли перед окопчиком. Он положил трубку.

— Что, сынки, замерзли? Спускайтесь в балку. Там костер горит, погрейтесь… Сейчас танки пойдут.

Вскоре пошли танки. И пехота двинулась за ними.

Дальше фриц покатился опять без остановок до самого вала. И мы опять вели полк. Нас, разведчиков, осталось мало. Мы с Иваном Исаевым теперь почти круглые сутки шли впереди полка головным дозором. О чем не передумаешь, шагая без остановки — не на каждом же километре настигаешь гитлеровцев? Помню, я подумал: вот послал командир полка двух разведчиков поднимать полк, их убило, послал нас с Иваном, и мы пошли не задумываясь; убило бы нас, еще бы двое пошли не моргнув глазом — ведь он все время говорит, что мы, разведчики, смелые и находчивые ребята! Разве могли мы хотя бы намеком показать, что мы не такие!..

После сталинградских боев мы несколько месяцев отдыхали в балке Коренной в роскошнейших трофейных блиндажах — чуть ли не в подземных дворцах. В это время наш командир полка запомнился мне отцом огромного семейства, заботливым, любящим.

Его ординарец Колька рассказывал тогда нам:

— Целыми днями майор ходит по подразделениям. Вернется к вечеру, сядет, обхватит голову руками и сокрушается: табаку нет, питание однообразное; было бы сейчас у меня что-нибудь свое, нужное бойцам, отдал бы. Хорошие ребята, воевали хорошо, а на отдыхе порадовать их нечем…

Как-то пришел он к нам, во взвод разведки.