Книга о русской дуэли

Это дуэльное законодательство практически не применялось. В момент его появления дуэли в России случались только между иностранцами. Петр запрещал не столько существующие, сколько долженствующие существовать поединки, неизбежно сопутствующие насаждаемой им модели государства и армии. Когда же в России вызрела дуэль, петровские тоталитарные идеи перестали соответствовать сложившимся в обществе отношениям.

Дуэльное законодательство отразило принципиальные особенности российского законодательства в целом: оно не было рассчитано на исполнение. Государственная правовая система была утопической, она должна была соответствовать идеальной модели государства — следовательно, и осуществление ее откладывалось до достижения идеала. Законы и судебная практика развивались самостоятельно, не пересекаясь и почти не влияя друг на друга. Характерно, что Екатерина II, подтвердившая петровское дуэльное законодательство, сама же не скрывала его неприменимости: «Она, между прочим, говорила, что поединок, хотя и преступление, не может быть судим обыкновенными уголовными законами. Тут нужно не одно правосудие, но и правота (la justice ne suffit pas, il faut de l'équité[6]), что во Франции поединки судятся трибуналом фельдмаршалов, но что у нас и фельдмаршалов мало и этот трибунал был бы неудобен, а можно бы поручить Георгиевской думе, то есть выбранным из нее членам, рассмотрение и суждение поединков. Она поручала Потемкину обдумать эту мысль и дать ей созреть» {38, с. 274}.

Ничего подобного суду фельдмаршалов в России не было учреждено, сослагательное наклонение екатерининской сентенции указывало на то, что совсем не обязательно немедленно исполнять ее пожелание. И дело тут не в лицемерии власть предержащих — утопия была (и во многом осталась до сих пор) одним из основных типов и методов государственной, юридической, политической, общественной, культурной не только теории, но и практики. В силу этих особенностей развитие дуэльного законодательства представляет интерес в первую очередь для историков русского права.

Намного большее значение для развития русской дуэли имели «Манифест о вольности дворянской» (18 февраля 1762 года) и «Жалованная грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства» (21 апреля 1785 года). По ним Петром III устанавливалось, а затем Екатериной II подтверждалось особое привилегированное положение дворянства. Дворяне не могли подвергаться телесным наказаниям, могли быть судимы только равными (т. е. дворянами), но и в этом случае решение суда подлежало внесению в Сенат и конфирмации императора (т. е. утверждению приговора). Дворянин получал право служить, не служить, выходить в отставку по собственной воле. Параллельно Екатерина II сочла необходимым в специальном манифесте «О поединках» (21 апреля 1787 года) выразить свое непреклонное неодобрение дуэли как таковой, но это было только декларацией, а сами формулировки типа «судить яко ослушника законов» и «яко нарушителя мира и спокойствия» вряд ли могли быть использованы в строгом судопроизводстве.

ПРИЛОЖЕНИЕ МАНИФЕСТ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II О ПОЕДИНКАХ

«Объявляем всенародно. В 21 день Апреля двадесят третьего лета Нашего царствования издав жалованную Нашу Грамоту верноподданному Нам дворянству, утверждающую оному пред лицом Света выгоды и преимущества, охраняющие честь родов и лиц на времена настоящие и грядущие, соразмерно заслугам прежним, нынешним и впредь от потомства их надежно ожидаемым, между прочим в статье 6<-й> той Грамоты означили Мы преступления, основание сего достоинства разрушающие и ему противные; в 12-й даровали ему право быть судимым не инако, как своими равными; и вследствие того в 25-й определили места судебные для разбирания дел благородных; ибо несправедливо и с общим порядком несходственно бы было, когда бы всяк в собственном своем деле вздумал сделаться судьею; в 59-й назначили дела до таковых судебных мест принадлежащие, именовав между другими тяжкие, до бесчестия касающиеся; а дабы отдалить все, что с отличием и преимуществом сего первого общества гражданского не совместно, дозволили Мы в статье 65-й собранию дворянства исключить из оного дворянина, который опорочен Судом или которого явный и бесчестный порок всем известен, хотя бы и судим еще не был, пока оправдается.