Книга о самых невообразимых животных. Бестиарий XXI века

Глаза – это не только орган, с помощью которого мы видим. Это еще и орган, с помощью которого видят нас. Это касается и других животных, поэтому некоторые рыбы, гусеницы, мотыльки и другие животные используют ложные глаза, чтобы отпугивать хищников. Приматы сигнализируют покорность, опуская глаза (люди иногда делают точно так же). Но люди развили одну особенность, позволяющую быть особенно восприимчивыми к движениям глаз у других. Белочная оболочка, или склера, глаз человека гораздо больше и заметнее, чем у других млекопитающих, в том числе и у всех 200 видов приматов. Благодаря этому мы видим даже незначительное изменение направления взгляда другого человека, причем с довольно большого расстояния: мы видим, как меняется положение зрачка на фоне белка, и можем очень четко сказать, куда смотрит другой человек. Таким образом мы можем обмениваться важной информацией без помощи слов и часто раскрываем свое психологическое состояние, даже не подозревая об этом.

В одном из источников XIX в. находим: «Что же касается зрения Каспара, для него не существовало ни сумерек, ни ночи, ни темноты… Ночью он ходил повсюду с уверенностью, а в темных местах всегда отказывался от фонаря, если его предлагали ему. Он часто с удивлением или смехом наблюдал, как люди в темноте начинают осторожно на ощупь искать путь или хвататься за предметы вокруг. В сумерках он видел лучше, чем ясным днем. Так, однажды после заката он назвал номер дома на расстоянии 180 шагов; днем он не смог бы рассмотреть номер так издалека. Как-то, когда смеркалось, он указал своему спутнику на мошку, попавшую в сети паука на далеком от них расстоянии».

Когда мне было 17, я провел часть лета в походах в горах Норвегии. Почти все время шел дождь. Однажды мы разбили лагерь на берегу озера у подножия довольно высоких гор. Погода позволяла, и решил побродить пару часов в одиночестве в сгущавшихся сумерках. Я направился по болотистой местности без тропинок или дорог в направлении отдаленной гряды, потом начал подниматься до тех пор, пока еще мог двигаться выше. Пройдя немного в сторону по горе, я набрел на небольшую полянку, на которой росли цветы – они ярко выделялись на фоне серо-черного камня. Мне пришло в голову, что никто никогда не видел этих цветов до меня и, наверное, никогда и не увидит. Никто не почувствует такую же радость и удивление, какие почувствовал я при виде этих цветов. Конечно, цветы там росли и до моего прихода, но внезапно на какое-то время мое и их существование пересеклось. Может быть, их красота, которую до сих пор могли наблюдать только насекомые, птицы и звери, стала более реальной благодаря моему присутствию? Может быть, их красота делала более реальным меня? Возвращаясь назад к лагерю, я решил обойти озеро с другой стороны и увидел березовую рощицу на выступе скалы над водой. После долгого времени, проведенного на севере, где деревья редко вырастают выше колена, эти березы показались мне высокими – они были достаточно высокими, чтобы я мог смотреть на них снизу вверх. Я поднял голову, и в этот момент из-за облаков выглянуло солнце. Яркий свет разлился по озеру и запрыгал по коре и листьям деревьев пятнами золота. Я смотрел, слушал, дышал и чувствовал, как переполнявшая меня жизнь преображала меня. Позже я встретил высказывание Гераклита, которое точно передает мое тогдашнее состояние: «Мир всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами разгорающимся и мерами затухающий».

Артур Шопенгауэр утверждал, что надежды юности всегда разбиваются об уродливую, болезненную, скучную и разочаровывающую реальность. Единственная разумная реакция – отстранение. Другие искали надежду в боге или богах, существующих вне природы и человечества. Я не придерживаюсь ни одной из этих точек зрения, но в тот день возле озера в Норвегии я стал намного лучше понимать природу зрения и внимания. Дэвид Герберт Лоуренс писал: «Мысль – это человек в его целостности и полноте присутствия».