Книга о скудости и богатстве

А видел я в Санкт-Петербурхе такия леса, привезенные к карабелному делу, что и расколоть прямо не уметь, но ломитца кусьем, а и десать станет, то и щепы не огьнщ-пишь, что ей не росломитца на двое или трое. И такова деревья ни блиско к корабелному делу не потребно привозить.

И, по моему мнению, в карабелном деле паче огня трапореховатого дерева подобает боятися, потому что корабль со всем убором станет, чаю, тысячь в сотницу, а и от небольших трапереховых дерев весь пропадет и коя казна в нем будет, вся погибнет, к тому ж еще и людей в себе множество погубит. В карабелное дело дуб надлежит выбирать самой доброй зеленец за добрым свидетелством и видом бы он просинь, а не красен был. И аще не такова дуба корабль будет зделан, то он уподобится железному, ибо и пуля фузейная не весьма его возмет. Егда бо такой дуб засохнет, то пуля и полувершка не пробьет, а в красной дуб пуля далече уйдет, а трапорехой и того глубочее пробьет.

И того ради которой корабль из такова здороваго дуба зделан будет, то он трапорехотоватых лутче дватцати караблей, понеже он, первое, что он пулей не весьма боится, второе, что от трясения волн не трутитца, третье, что он не гниет, но паче от волы жесточеет и может он жить лет пятдесят или и болши. И не тропореховатого дерева зделанный карабль, не переживет и пяти лет и работа и казна вся, в нем посореная, даром пропадет.

И мне ся мнит, лутче корабли делать из [з]дороваго сосноваго леса, нежели из дряблого дуба. Дряблой дуб в сыром месте и пяти лет не переживет, но весь изотлеет и пропадет.

Я, на денежном дворе будучи, ставил станы денежные, в кои денги и манеты печатаются в болшах стулах дубовых. И были они толко по половине стула въкопаны в землю а те стулы в три года все пропали. И я по две дубины здоровые сплотил и станы в них поставил, то и доныне стоят не вредны.

И необъявленная в дубовых припасех деется пакость от недознания лесных управителей. А иноземцы, аще и видят, что лес худ, да они о том не пекутся, но токмо о том пекутца, чтобы им зделать мастерски, да денги взять за работу со удовольствии, а доброй человек не стал бы из худова леса и делать.

Они как художники, так и служивые, ничем же разньствуют и торговые, паче пекутца о своеземцах, нежели о нас. Я чаю, что и все европские жители не ради нашим короблям, им то надобно, чтоб они одни славились и богатились, а мы б от ник из рук глядели.

И о сем моем изъявлении, чаю, что будут на меня гневатися и, естьли уведают о мне, что не на похвалу им написал, всячески будут тщатся, како бы меня опроврещи.

Я их множицею видел, что они самолюбы, а нам во всяком деле лестят да денги манят, а нас всякими вымыслы пригоняют к скудости и безъславно.

Егда ц. в-ва состоялся указ, еже делать круглые денги медные, то никто ни из руских людей, ни из иноземцов, не сыскался такой человек, чтобы те струменты к таковому делу состроить, толко иноземец Юрья Фробус имался, что добыть таковых мастеров из-за моря.

И я, видя в том деле протяжность великую, въступил в то дикое дело и все то денежное дело установил. И я им, иноземцам, в том аще и учинил пакость, обаче мне шкоды никакой не было, а ныне нелзя их не опасатца, понеже их множество, и за поносное па них слово не учинили бы мне какой пакости.

И о непотребном лесу, к карабелным делам привозимым, исправить невозможно, аще нынешняго порятка в припасании лесном не изъменити и штрафа на припасателей и на отправителей не наложите.

И, по моему мнению, видитца, надлежит учинить сице. Которые люди готовят тот припас в лесу, то повелеть бы секачам, вошод в лес, первое осмотреть дерево, на корепю стоящее, здорово ли оно есть. И буде стоит оно весело и признаки в нем к хворости никакой нет, то от земли саженях в двух или и выше вырубить иверень, и тот иверень, высуша, освидетелствовать. И буде дерево здорово и зелено, и к рубленью сторово и жестоко и к тясанью вяско, то свалить ево с кореня и тесать по образцу. И, вытесав, осмотреть ево, все ли оно здорово, и буде нет в нем ни зяблины, ни иной никакой признаки хворобной, то заклеймить его тому секачу. А кто у него примет, тому такожде осмотреть ево накрепко, нет ли в нем какова пороку, и буде во всем оно здорово, то и тому приемщику положить на нем свое клеймо, а без клейма никакова дерева, ни доски, к караблям без клейма ие отъпускать.

А буде кое дерево с кореня свалят и сътаиут тесать и тогда, аще означится в нем зяблина или дряблина или к тесанию будет крепко, и такие дерева отъдавать на бочки и на илыя потребы, кроме карабелного дела или те леса жечь на смалчугу. А буде па какую потребу такой выменой лес и к карабелному украшению, кроме основателных дел, годен будет, то тот лес отъпускать без клейма.