Книга о странных вещах

В камере на столе лежит голенький покойник. Ну, голова, конечно, кирпичом пробита, так это еще не чудо. Это наша действительность. Пожал я плечами, на Фурманова смотрю. Он опять глазами на покойника показывает. Ладно, пригляделся я внимательнее. Все бы хорошо, только что-то в покойнике не так. Пригляделся я — мать честная! — у покойника-то… стоит! Стоит, дорогие господа и товарищи! И главное, есть чему стоять. Выдающееся достоинство, в баню хоть каждый день ходи, а такое раз в столетие увидишь.

— Третий день стоит, — с гордостью сказал Фурманов, словно это с ним самим такое чудо приключилось. — Тут все наши женщины вздыхают, какого мужика загубили!

Да, вот так и бывает. Живешь, живешь, а никто тебя при жизни не замечает, женщины стороной обходят, и только когда тебе врежут кирпичом по башке, тут и выясняется, что был ты уникальной личностью, и эта уникальность даже после смерти проявляется.

Хотя чего удивительного? Все выдающиеся личности чаще всего признавались таковыми после своей смерти. А этот покойник признания ждать не стал, он взял и самостоятельно возвысился повыше Александрийского столпа.

Был бы жив Барков, обязательно посвятил бы мужику если не поэму, так вдохновенную оду.

Сердце там, где смерть

Однажды поступил вызов в Краснооктябрьский район. Мать убила своих детей.

Так оно и было.

Она утопила их в ванной, потом перенесла в комнату, уложила на диван и накрыла одеялом.

— Мне голос был, — объяснила она.

Я еще раз посмотрел на детей. Они казались спящими. Милиции здесь делать было нечего, здесь требовался психиатр.

В прихожей я увидел маленькие красные ботиночки с облупившимися носами и сандалии восьмилетнего мальчишки. Еще утром они были нужны.

Во дворе я сел на скамейку и долго курил. В этот вечер я узнал, где у человека находится сердце и как невыносимо тоскливо, когда оно начинает болеть.

Явка с повинной

Оперуполномоченный убойного отдела Гена Власов оформлял задержанному явку с повинной.

Убивец признался сам, совесть его, подлеца, замучила. Убийство было чисто конкретным — бытовым, когда обычно даже не могут сказать, за что именно человека жизни лишили. Выпили, слово за слово, кто за кирпич, кто за ножик ухватился, а потом милиции достался хладный труп и куча возникших в связи с этим вопросов.

И вот в порядке разрешения этих вопросов оформлялась явка с повинной. У убивца при этом шанс на снисхождение суда появлялся, у оперов сваливалась гора с плеч, а главное — общественность успокаивалась: не волнуйтесь, граждане, не нервничайте, преступление раскрыто, преступник в камере, жить стало легче, жить стало спокойнее, дышите глубже, воздух стал чище.

И вот убивец пишет, а Власов бдительно заглядывает через его плечо — все ли правильно, гладко ли излагается происходившее?

«С утра у меня горели трубы, и я решил е… пивка, — пишет негодяй. — Пошел к киоску на Титова».

— Грубо, — говорит Власов. — Пиши грамотней. Мучался, блин, с перепою, захотел опохмелиться.

Убивец признается дальше: «И тут подвалил этот мудозвон…»

— Ну зачем на человека напраслину возводить, — не соглашается Власов. — Пиши просто — козел.

Убивец поднял голову и возмущенно закричал:

— Начальничек! Так я не понял, кто из нас явку с повинной пишет? Ты или я?

И правильно, между прочим, заметил. Не хочешь признаваться в собственных грехах, нечего править чужие!

Удивительная кража

Наркоманы народ уникальный. Иной раз такое отмочат, что неделю будешь удивленно головой крутить. Всему миру дико, а для них — в порядке вещей.

Сидели два наркомана на блатхате. Ужалились, покайфовали. Хочется еще. Самый бы раз к цыганам на Дар-гору смотаться, чек прикупить. Да какой там чек! На травку не хватает!

Вот и говорит один наркоман другому:

— Есть у меня на примете хата. Там барыги и живут. Если ее выставить, нам бабок на неделю хватит.

— Мысль хорошая, — минут через двадцать отвечает друган, — я не понял тогда, чего мы здесь сидим?

И правда. Им собираться недолго было. Через полчаса были уже на месте.

Говорят, у пьяных есть свой бог. Наверное, есть он и у наркоманов. Залезли они в квартиру запросто. Дверь сломали и вошли.

Тут стало ясно, что тот, кто предложил дело, просто лукавил, когда говорил о достатке хозяев. Ничего особенного в квартире не было. Взяли телевизор, пару цепочек, обручальное кольцо да денег триста рублей.

Сразу поехали за чеками. Успокоили душу и отправились реализовывать краденое.

Золотые цепочки и кольца, которые на жаргоне называются «рыжье», они сплавили сразу, хоть и недорого. А вот с телевизором промашка вышла. С ним их милиция задержала.

Посидели наркоманы немного в камере, подумали чуть. У них отходняк, мысли путаются, а тут опера нажимают. Короче, признались они в краже и поехали показывать квартиру, которую обокрали.

Приехали.

— Вот здесь, — говорит один наркоман.

Ясно, что здесь. Сломанную дверь на место не поставишь.

— Постой, постой, — вдруг говорит наркоман, который дал наводку на квартиру, и в глазах у него появляется еще нечеткая мысль. — Да я же здесь живу. Мы же мою собственную хату выставили!