Книга о судах и судьях

— Сознаюсь, что говорил это, и скажу, почему так говорил. Два пчеловода имели пасеку в поле. Они построили там шалаш и жили в нем. Как-то они нашли одного заблудившегося козленка и поделили его поровну. Они согласились, что одна половина — н головы, и туловища по всей длине, включая одну переднюю и одну заднюю ногу,— будет принадлежать одному из них, а вся вторая половина — другому. Однажды днем, когда козленок находился на пасеке, он споткнулся и сломал ногу. Хозяин этой половины козленка наложил на больную ногу деревянные накладки и обвязал ее сверху тряпками.

Вечером пасечники развели огонь, приготовили еду, поели и легли спать, не потушив огня. Козленок нечаянно прыгнул в огонь, и тряпка, в которую была завернута его нога, загорелась. Перепугавшийся козленок побежал по пасеке. На пасеке был стог соломы, солома вспыхнула от горящей тряпки, и все пчелы ночью погибли в огне.

Утром оба пчеловода пришли к Орыю, попросили рассудить их. Орый разобрал их дело и решил так: пасека сгорела по вине того, кто обвязал поломанную ногу тряпками, поэтому хозяин этой половины козленка должен возместить стоимость сгоревших пчел. Вот то несправедливое решение, которое вынес Орый.

— Что же ты видишь в этом несправедливого? — спросил Орый.

— Ты не должен был, Орый, обвинять хозяина, которому принадлежала половина со сломанной ногой. Ты должен был признать виновным хозяина другой половины,—сказал Джебаг.

— Почему?

— Орый, твой ум несравненно больше моего, и ты понимаешь, что если бы козленка не понесли его здоровые ноги, поломанная нога никуда бы не смогла пойти. А если так, то виноваты здоровые ноги[51]. Поэтому я считаю твой суд несправедливым.

— Верно, мой мальчик, признаюсь, что я неправильно решил. С сегодняшнего дня передаю тебе права судьи,— сказал Орый.

Джебаг долго отказывался, говоря: «Я не могу справиться»,— но народ решил, что он подходит для этого дела, и в конце концов Джебаг согласился.

Так Казаноко Джебаг стал судьей [...]

Адыгейск., 20, 42

37. Как трое потопили лодку

Как-то раз три приятеля упросили купца подвезти их на лодке. Когда лодка отчалила от берега, один из приятелей взял палку и давай напевать и пальцами перебирать, будто в руках у него садиеу оказалось. Услыхал веселую песню другой приятель, принялся хлопать в ладоши в такт музыке. А третий не выдержал, вскочил и начал отплясывать — уж больно лихо у них получалось. Перевернулась лодка, и все товары купца потонули. Стали приятели вину друг на друга сваливать. Один говорит другому:

— Дернула тебя нелегкая вскочить и заплясать. Вот лодка и перевернулась. Тебе и расплачиваться. А плясун в ответ:

— Ну нет, лодка перевернулась потому, что он стал хлопать в ладоши. Если бы не он, я бы и не подумал плясать. Тот, кто хлопал в ладоши, говорит:

— Как же так? Ведь я хлопал в ладоши потому, что он напевал, игре на садиеу подражал. Если бы не он, не стал бы я хлопать в ладоши. Он кругом виноват. Пусть платит за товары.

Спорили они, спорили и пошли к судье. Стали перед судьей друг друга обвинять. Судья сам ни к какому решению прийти не смог и повел всех к королю. Король выслушал их и сказал:

— Тот, кто подражал игре на садиеу, уплатит одну шестую часть стоимости товаров. Тот, кто хлопал в ладоши, — две шестых.

Тот, кто плясал, — три шестых.

Приятели согласились с этим мудрым решением, успокоились и перестали ссориться.

Кхмерская, 89, 264

38. Ученый и крестьянин

Один крестьянин всю жизнь работал на своем поле. Как-то раз он заметил, что посевы его хиреют, и понес на поле удобрения, Навстречу ему шел ученый; он шагал в своих прекрасных одеждах, задрав голову и ничего вокруг не замечая, — да и столкнулся с крестьянином. Вонючие удобрения вылились прямо на него. Оба стали ругаться и требовать возмещения убытков. Спорили, спорили, ни к чему не пришли и отправились к судье.

— Господин судья, — начал крестьянин, — вот из-за этого человека пропали все мои удобрения. Как мне теперь быть? Как кормить семью? Я должен был удобрить ими поле. А теперь урожай мой совсем захиреет и моя семья должна будет умереть с голоду.

Судья выслушал его и решил, что он прав. Затем он дал слово ученому.

— Как вы думаете, — сказал ученый, — сколько стоит эта одежда? А теперь он ее всю испачкал.

«Да, — подумал про себя судья, — она стоила тебе много денег и долгой работы. Ты дорого заплатил, чтобы иметь возможность шагать, высокомерно задрав голову. И теперь ты хочешь, чтобы этот бедный крестьянин возместил тебе убытки?» А вслух он сказал:

— Да, крестьянин должен тебе за это заплатить.

— Откуда я возьму деньги? — возмутился крестьянин. — Разве я не объяснил, что вся моя семья кормится благодаря урожаю, который теперь пропадет без удобрений?

— Тогда дай ему сто пощечин, — сказал судья ученому, — и это зачтется тебе как возмещение.

Стал ученый бить крестьянина по щекам. Но когда счет дошел до восемьдесят второй пощечины, судья вдруг спросил:

— Постой-ка, ты являешься военным чиновником или штатским?

— Военным, — ответил ученый.