Книга о судах и судьях

Монах, получив золото, решил уже с ним не расставаться н долго ломал голову, как провести купца, а главное — щипцы.

В конце концов ему пришла на ум замечательная мысль. Он расплавил слиток и залил жидкое золото в полый посох.

Когда купец возвратился в Паган и потребовал свое золото обратно, монах заявил, что уже отдал его. Потерпевший воззвал к правосудию. И тогда судья привел тяжущихся к щипцам. Держа руки в щипцах, купец заявил:

— Я утверждаю, что доверил этому монаху один слиток золота. Я также утверждаю, что он не вернул мне его назад.

Народ выжидательно смотрел на щипцы. Но те оставались неподвижными. Тогда, опираясь на свой посох, вперед вышел монах.

— Подержи-ка, дружок, мой посох, пока мои руки будут в щипцах, — сказал он потерпевшему.

Ничего не подозревавший купец взял посох, а монах заявил:

— Я утверждаю, что взял на хранение золото, но также утверждаю, что возвратил его и теперь оно находится у хозяина.

Все с надеждой смотрели на щипцы, но они по-прежнему молчали. Судья был озадачен, а народ закричал:

— Щипцы никуда не годятся!.. Один из них — вор!.. Где же истина?!

И люди стали насмехаться над щипцами.

Однако судья, погрузившись в размышления, все-таки разгадал уловку монаха. Купец получил обратно свое золото, а монах был наказан. Но после этой истории щипцы, казалось, почувствовали отвращение к людям и перестали помогать вершить правосудие. Они никогда больше не сжимают рук тяжущимся, даже если те заведомо лгут[129].

Бирманская, 72, 106

158. Божий суд

Есть город Шалипура, в нем жил купец Шалига с женой Джаликой. У них был сын Гункара, женатый на Шриядеви. А Шриядеви состояла в связи с купцом Субддхи. Несмотря на то что об этом уже появился слух в народе, влюбленный в нее муж ничего слушать не хотел [...]

Однажды свекор застал Шриядеви спящей с любовником. Она почувствовала, что свекор снял с ее ноги браслет. Тогда она отпустила любовника, привела мужа и легла спать с ним. Потом она разбудила мужа и сказала: «Твой отец снял у меня с ноги браслет и унес». Муж ответил: «Завтра я сам у отца возьму его и верну!» Гункара, ругаясь, потребовал у отца браслет. Отец сказал: «Я взял браслет, потому что увидал твою жену спящей с чужим мужчиной». Жена возразила: «Я спала с твоим сыном.

Готова хоть божьему суду подвергнуться. Тут в северней части деревни есть изваяние якши[130]. Я пройду между его ног. Известно, что, кто прав, тот может пройти между ног статуи». Свекор согласился.

Неверная жена еще до наступления дня отправилась к любовнику и сказала ему: «Милый, сегодня утром я во божьему суду буду проходить между ног статуи якши. Ты приди к статуе, изобрази помешательство и бросься обнимать меня». Тог согласился, и она вернулась домой.

Утром она собрала весь народ, взяла цветов, невыколосившихся злаков и прочее, пошла к храму якши, совершила омовение в ближайшей реке, и, когда пришла совершить моление, ее любовник по уговору, как одержимый бесом, охватил ее за шею руками. «Ах, что же это такое?» — вскричала она и пошла опять омываться. Люди схватили бесноватого за горло и удалили оттуда. Жена, омывшись, подошла к статуе якши, принесла в жертву цветы, благовония и прочее и сказала во всеуслышание:

«О досточтимый якша! Если ко мне когда-нибудь прикасался какой-либо мужчина, кроме моего мужа и этого бесноватого, то пусть не пройду я между твоих ног». С этими словами она на глазах всего народа прошла между ног якши. И якша стоял неподвижно, одобряя про себя такую сметливость. Все стали ее хвалить, говоря: «Вот верная жена». И она пошла домой.

Индийская, 88, 221

159. Слон и заяц

Жил-был слон. Он обрабатывал свое поле и кормился урожаем с него. Однажды на поле пришел заяц, собрал весь урожай и хотел его унести. Но слон поймал зайца и сказал ему:

— Ах, заяц, ах, разбойник, зачем ты уносишь мою еду?

— Причем тут еда? — ответил заяц. — Ты посмотри сначала на поле. Чье это поле?

— Это мое поле, — ответил слон.

— Ты лжешь, слон, — сказал заяц, — поле принадлежит мое. Это знают все. Даже богу это известно.

— Ладно, — сказал слон, — завтра это дело будет разбираться. Слон отправился собирать всех зверей: львов, гиен и диких свиней. А заяц ночью пошел к обезьяне и сказал ей:

— Завтра я буду судиться со слоном. Пойди заберись на высокое дерево. Ты будешь изображать бога. Как только я произнесу слово «бог», ты скажи: «Это правда, поле принадлежит зайцу.

Потом заяц пошел к термиту[131] и договорился с ним о том же.

Рано утром явился слон в сопровождении множества зверей.

— Полюбуйтесь-ка, — сказал он им, — вот этот заяц собирал урожай с моего поля.

— Это мое поле, — возразил заяц. — Бог знает это.

Едва он произнес эти слова, как обезьяна с дерева крикнула:

— Да, это правда!

Все посмотрели вверх на дерево, но никого там не увидели и сказали друг другу:

— Бог подтвердил, поле принадлежит зайцу. И термит сказал тихо:

— Да, это правда.

Тут звери сказали слону:

— Поле действительно принадлежит зайцу. А тебе, слону, нечего здесь делать. Уходи в лес.